Глава двадцать вторая. Политика "невмешательства" демократических правительств Европы (1935-1937 гг.) (проф. Панкратова А. М.)

Политика "изоляционизма" и нейтралитета

Большую услугу поджигателям войны оказывали не только "умиротворители", но и "изоляционисты", стремившиеся уклониться от вмешательства в конфликты, возникавшие между другими странами. Английские изоляционисты заявляли, что Англия - страна не европейская и что она не имеет общих интересов с государствами континента. Провозвестник этой доктрины Эмери доказывал, что "англичанин не может стать европейским патриотом, какими являются и французы и немцы; он не может себя посвятить европейской идее". "Политика, которой мы должны следовать по отношению к Европе, - писал Эмери, - может быть резюмирована следующим образом: обособление от европейских дел. Нужна лишь одна оговорка... а именно, что мы не можем пассивно отнестись к агрессивным операциям, которые происходили бы на близком расстоянии по воздуху от Дувра". Рост воздушной опасности, пояснял Эмери, заставляет англичан принимать меры обороны; однако это не означает, что Англия "должна ввязываться в каждую ссору. А между тем это является практическим выводом из так называемого принципа коллективной защиты мира".

Такую же позицию отстаивали сторонники изоляционизма и в Соединённых штатах Америки. Приверженцы этой доктрины преобладали в американских политических кругах. Лишь немногие государственные деятели, как президент США Рузвельт, понимали всю опасность фашистской агрессии для свободолюбивых народов мира. В 1935 г. в США был принят "закон о нейтралитете". Этим законом воспрещался экспорт оружия, боеприпасов или военного снаряжения для воюющих стран или даже для нейтральных государств, которые могли бы передать это вооружение воюющим сторонам. Президенту предоставлялось право решать, не находится ли та или другая сторона в "состоянии войны", если даже воина официально ею и не объявлена. Рузвельту пришлось поставить этот вопрос в отношении Италии и Абиссинии. Он признал их находящимися "в состоянии войны" и предложил применить закон о нейтралитете. Впрочем, насколько было возможно, Рузвельт использовал новый закон против Италии. В частности он официально предостерегал американских граждан против путешествий на судах воюющих стран. Фактически это означало - на судах Италии, ибо Абиссиния никакого флота не имела.

В феврале 1936 г., наперекор Рузвельту, американский Конгресс внёс в закон о нейтралитете некоторые существенные поправки и продлил срок его действия. Запрещение продажи военного снаряжения воюющим сторонам было вновь подтверждено. Запрещалась перевозка военных грузов на американских судах во время войны. Американским гражданам не разрешалось совершать путешествия на кораблях воюющих стран. Однако, исходя из доктрины Монро "Америка для американцев", Конгресс постановил, что закон о нейтралитете не применяется к американским республикам в случае их войны с неамериканскими государствами.

Шесть лет спустя, оценивая результаты политики нейтралитета, официальный представитель правительства Соединённых штатов Америки, заместитель государственного секретаря Уэллес, вынужден был признать её ошибочной и вредной. "После прошлой мировой войны, - говорил Уэллес, - народу США была предоставлена возможность взять на себя долю ответственности за сохранение всеобщего мира путём участия в международной организации, созданной с целью предотвратить и не допустить возникновения войны. Народ США отказался от такой возможности... Мы были слепы к тому, что составляло наш собственный бесспорный интерес. Поэтому мы и не подумали, что, принимая на себя некоторую долю ответственности за сохранение мирового порядка с непосредственными обязательствами, какие, возможно, требовались, мы обеспечили бы нашему народу сохранение демократических идеалов и избавили бы наших детей и внуков от тех же самых жертв, какие вынуждены были принести их отцы... Наши лидеры и огромное большинство нашего народа в годы после первой мировой войны намеренно вернулись к провинциальной политике, характерной для прежних времён, полагая, что, поскольку такая политика была хороша в прошлом, она может сослужить свою службу и в новом, изменившемся мире. В настоящее время... мы пожинаем горькие плоды нашей собственной близорукости..." 1

Подготовка отказа Германии от Локарнских соглашений

Не встречая противодействия со стороны сильнейших держав Западной Европы, пользуясь благоприятно сложившейся обстановкой невмешательства и нейтралитета, поджигатели войны спешили устранить последние препятствия, мешавшие осуществлению их замыслов. Одним из таких препятствий являлись для Германии Локарнские соглашения; их условия не допускали вооружения её западных границ, необходимого для осуществления захватнических планов Гитлера на Востоке. Имея за собой неукреплённую и демилитаризованную долину Рейна, германские армии не могли бы беспрепятственно двинуться против Австрии, Чехословакии, Польши или СССР. Очередной задачей гитлеровской дипломатии явилось поэтому создание военного барьера на Рейне как средства обеспечить германский тыл. Конечно, это прямое нарушение локарнских обязательств создавало непосредственную угрозу безопасности Франции. Всё же правительство Гитлера было убеждено, что ни Болдуин, ни Сарро с Фланденом, ни тем более Муссолини не окажут серьёзного противодействия осуществлению германского плана. Между прочим в Берлине учитывалось и несочувствие англичан франко-советскому пакту. Тем удобнее было избрать для маскировки замышляемого нарушения локарнских обязательств тот предлог, что франко-советский пакт якобы с ними несовместим. 21 февраля 1936 г., принимая французского журналиста де Жувенеля, Гитлер заверял своего собеседника, что Германия готова пойти на сближение с Францией. Однако этому препятствует франко-советский договор. "Этот достойный сожаления пакт, - говорил Гитлер, - создаёт новое положение. Понимаете ли вы, французы, что вы делаете? Вы даёте себя вовлечь в дипломатическую игру такого государства, которое ничего иного не хочет, как столкнуть друг с другом крупные европейские народы, чтобы извлечь из этого пользу для себя одного" 1 .

1 (F. Berber Essen, Locarno. Dokumentcnsammlung, 1036, S. 187. )

В действительности, как видно из бесед американского посла Додда с немецкими дипломатами, представители германского правительства не придавали франко-советскому пакту серьёзного значения. 29 февраля 1936 г. в разговоре с Нейратом Додд затронул вопрос о возможности возвращения Германии в Лигу наций. Нейрат заявил, что Германия может вернуться в Лигу, но лишь при условии, что западные державы возвратят ей колонии, не будут возражать против занятия германскими войсками демилитаризованной Рейнской области и пойдут на некоторые уступки в отношении паритета военно-морских сил. "Он решительно настаивал на возвращении колоний, - записывает Додд, - и заявил, что по вопросу о Рейнской зоне можно начать дипломатические переговоры, что франко-русский пакт не имеет серьёзного значения и что Англия получила согласие Германии участвовать в переговорах о морском договоре, которые должны начаться в Лондоне".

Рассчитывало правительство Гитлера и на поддержку со стороны английских профашистских кругов. С 30 января по 4 февраля 1936 г. один из влиятельных сторонников сближения с Германией, маркиз Лондондерри, посетил Геринга и Гитлера. Принимая этого гостя в своём охотничьем замке, Геринг доказывал ему неизбежность германской экспансии на Восток и необходимость немедленного укрепления Рейнской области. В свою очередь и Гитлер убеждал Лондондерри, что "Москву нужно подвергнуть карантину". По возвращении в Лондон Лондондерри послал через Риббентропа письмо с выражением благодарности за радушный приём. При этом он намекал, что информация о пожеланиях германского правительства встречена благоприятно английским общественным мнением, хотя при наличии противоречивых взглядов "бывает трудно правильно определить истинное общественное мнение" 1 .

1 (Fr. Schuman, Europe on the Eve, p. 210. )

Гитлер знал, что и во Франции его готовы поддержать профашистские круги. Ему было известно, что в заседании Совета министров был поставлен вопрос о намерении Германии оккупировать Рейнскую область и порвать с Локарнским пактом. По этому поводу "неосоциалист" Деа, один из активнейших фашистов в Парламенте, а затем в кабинете Сарро, заявил, что вопрос о ремилитаризации Рейнской области не стоит крови хотя бы одного французского солдата,тем более, что эта область в конце концов принадлежит Германии.

Осенью и зимой 1935 г. фашистский агент Отто Абец беседовал в Париже с рядом французских политических деятелей и с представителями промышленного и финансового мира. Его заверяли, что правительство не окажет противодействия ремилитаризации Рейнской области. Такую позицию занимал и французский посол в Берлине Франсуа Понсэ. По свидетельству Андрэ Симона, "некий французский дипломат на завтраке во французском посольстве, в присутствии высоких особ с Вильгельмштрассе, заявил, что война не популярна во Франции и что нынешнее правительство не сможет поднять общественное мнение Франции против ремилитаризации Рейнской области" 2 .

2 (А. Симон, Я обвиняю! стр. 95. )

6 марта 1936 г. на заседании германского кабинета подвергнут был обсуждению вопрос об отказе от Локарнских соглашений. Нейрат, Шахт и Бломберг выступили с возражениями против оккупации Рейнской области: по соображениям дипломатическим, финансовым и стратегическим это мероприятие представлялось им рискованным. Военный министр Бломберг откровенно предупреждал, что немецкая армия ещё не готова для оказания сопротивления французам, если Их войска вступят в Рейнскую область. Но Гитлер заявил, что нужно рискнуть. Между прочим его обнадёживали обстоятельства, при которых произошла ратификация франко-советского договора французской Палатой депутатов 27 февраля 1936 г. Против ратификации голосовали 164 депутата; 100 депутатов воздержались от голосования; за ратификацию подали голос 353 депутата. Это означало, что около половины членов Палаты отказывалось от договора о взаимопомощи не только с СССР, но и с Чехословакией, защиту которой против германского агрессора невозможно было обеспечить без участия Советского Союза. Это означало также, что значительная часть Палаты высказывается за фактический разрыв Франции с её друзьями, за ликвидацию старой системы военных союзов, т. е. за сдачу всех тех позиций международной обороны Франции, которые после войны старалась укрепить французская дипломатия.

7 марта 1936 г. в германское Министерство иностранных дел были приглашены послы Англии, Франции, Бельгии и Италии. Здесь Нейрат передал им меморандум германского правительства, который гласил: "В интересах естественного права народа защищать свои границы и сохранять свои средства обороны германское правительство восстановило с сегодняшнего дня полную и неограниченную суверенность империи в демилитаризованной зоне Рейнской области". Ознакомив послов с содержанием меморандума германского правительства, Нейрат сообщил им об отказе от Локарнских соглашений и о занятии Рейнской зоны германскими войсками.

Оккупация германскими войсками Рейнской зоны (7 марта 1986 г.)

В тот же день, 7 марта, германские войска вступили в Рейнскую область. Одновременно опубликован был меморандум германского правительства, где доказывалось, что первой нарушила локарнские обязательства Франция, заключив договор с Советским Союзом.

Отсюда делался вывод, что локарнско-рейнский пакт "практически прекратил своё существование". Поэтому германское правительство и решило восстановить свой полный и неограниченный суверенитет в демилитаризованной зоне Рейнской области.

Меморандум заявлял, что германское правительство готово заключить пакт о ненападении между Францией, Бельгией и Германией сроком на 25 лет; согласно оно и на заключение с западными державами воздушного пакта. Германия может даже вернуться в Лигу наций, "если вопросы о колониальном равенстве и об отделении пакта Лиги наций от Версальского договора станут предметом дружественных переговоров" 1 .

1 (F. Berber Essen, Locarno. Dokumentensammlung. )

В этот же день состоялось торжественное заседание Рейхстага. Здесь Гитлер заявил о занятии Рейнской области германскими войсками, повторив те же объяснения, которые изложены были в правительственном меморандуме.

"Всё было обставлено, как великое событие, - записал Додд 7 марта. - Гитлер обратился по радио ко всей Германии и ко всему миру. Речь его продолжалась полтора часа. Мне казалось совершенно непоследовательным говорить о всеобщем мире и 14 пунктах Вильсона, а затем в течение 15 минут поносить франко-русский пакт, основная цель которого - оборона против агрессии. Такие же выпады делались и по адресу Чехословакии. Между тем всякому ясно, что эта маленькая страна, которая насчитывает всего 14 миллионов населения, никогда не нападёт на Германию... Мне казалось, - добавляет Додд, - что Германия и Италия действуют совместно. Если моё предположение правильно, то это доставит Франции много неприятностей" 2 .

2 (Dodd William and Martha Dodd, Ambassador Dodd"s Diary. )

Вступление германских войск в Рейнскую лону и речь Гитлера вызвали переполох в дипломатических кругах. Казалось, война неминуема. Больше всего споров вызывал в кругах иностранных дипломатов вопрос о том, решатся ли Англия и Франция применить санкции против Германии.

В один из таких напряжённых дней, 14 марта 1936 г., Додд записал: "Мне сообщили, что Гитлер целый день совещался с членами кабинета и другими руководителями. Сэр Эрик Фиппс встретился с Нейратом и сообщил ему мнение Англии о том, что нужно сделать Германии, чтобы избежать возможной войны... После этого фон Нейрат долго советовался с фюрером. Чувствуется большая напряжённость".

Утром 7 марта собрался и французский кабинет. После заседания Фланден принял послов Англии, Италии и Бельгии. Вечером кабинет снова собрался на совещание вместе с генеральным штабом. На заседании Жорж Мандель выступил с требованием немедленной мобилизации. Деа, Фланден и большинство министров возражали против этого предложения. Было решено потребовать созыва чрезвычайной сессии Совета Лиги наций и совещания держав, гарантировавших Локарнские соглашения.

Отрядам, вступившим в Рейнскую зону, немецкое командование приказало: если здесь появятся французские войска, боя не принимать и немедленно отступить на свою территорию.

Намерения Гитлера занять Рейнскую зону встречали возражения среди части германской военщины. Об этом рассказывал Женевьеве Табуи один из хорошо осведомлённых дипломатов, аккредитованных в Берлине: "Гитлер имел ужасную стычку со своими генералами. Германские войска плохо вооружены, и у них есть приказ отступить при первом признаке сопротивления со стороны Франции. Гитлер уверен, что Франция не будет действовать. Он поставил всё на карту. Если Франция окажет сопротивление, это будет означать его личный крах и конец нацизма".

Расчёт Гитлера оказался верен: правительство Сарро-Фландена бездействовало. "Париж был охвачен паникой, - вспоминает Женевьева Табуи. - Каждый спрашивал: "Будет ли мобилизация?" И этот вопрос часто повторялся в течение следующих трёх дней, - дней, тянувшихся, как годы, дней, полных агонии и сомнений по поводу того, какую позицию займёт наше правительство по отношению к Германии" 1 .

1 (Genevieve Tabouis, They called me Cassandra, p. 273. )

Выступая по радио от имени французского правительства, премьер-министр Сарро заявил, что "Франция не может допустить, чтобы Страсбург был под угрозой германских пушек". "Нет больше мира в Европе! -патетически восклицал Сарро. - Нет международных отношений, если такой образ действий входит в практику!.. Французское правительство твёрдо решило не вступать в переговоры под угрозой насилия. Я заявляю от имени французского правительства, что мы намерены отстаивать основные гарантии французской и бельгийской безопасности, данные английским и итальянским правительствами (т. е. Локарнский договор), через Совет Лиги наций".

Коммюнике о заседании французского Совета министров сообщало, что германский меморандум признан неприемлемым и что создавшееся положение будет обсуждено Советом Лиги наций и совещанием держав, подписавших Локарнские соглашения. Министры военный, морской и авиации получили полномочия принять "требуемые обстоятельствами меры".

Отозвалась на оккупацию Рейнской области и английская Палата общин.

Болдуин и Иден выступили с осуждением одностороннего отказа Германии от обязательств Локарнского пакта. Однако, по мнению английского правительства, шаг, совершённый Германией, не представляет по существу военных действий и не грозит вызвать вооружённый конфликт. Сама Германия заявляет, что "неизменно стремится к подлинному умиротворению Европы и готова заключить пакт о ненападении с Францией и Бельгией". Нужно было бы лишь предварительно договориться с другими участниками Локарнского соглашения. Что касается франко-советского пакта, то, если бы германское правительство обратилось по этому поводу к соответствующим правительствам, весь вопрос можно было бы урегулировать путём дипломатических переговоров.

Представитель профашистских кругов лорд Астор предостерегал английское правительство от действий, "равносильных превентивной борьбе против Германии". Ссылаясь на письмо, якобы полученное им от Гитлера, Астор настаивал на необходимости помочь главе национал-социалистского правительства "спасти Германию и Европу от коммунистической революции". Другой сторонник Гитлера, лорд Лотиан, выступил с резкой критикой франко-советского пакта; по его мнению, такие пакты о взаимопомощи являются не чем иным, как окружением Германии.

Против этого утверждения решительно выступил Черчилль. "Говорят об окружении Германии, - возмущённо заявил он, - но это окружение не Германии, а потенциального агрессора. Если агрессором будем мы, то пусть это окружение будет направлено против нас. Если агрессором будет Франция, то она будет окружена таким же образом. Первое, что нам нужно, - это пакты о взаимной помощи" 1 .

1 (W. Churchill, While England slept, p. 265. )

Дискуссия вокруг нарушения Локарнского пакта

10 марта 1936 г. представители Англии Иден и Галн Факс Бельгии - Ван-Зееланд и Италии - Черутти встретились в Париже с Сарро и Фландоном. Французское правительство требовало немедленного вывода германских войск из Рейнской зоны. В случае отказа Германии оно предлагало применить к ней санкции. Но Иден и Галифакс имели указание добиваться предварительных переговоров с Германией. 11 марта 1936 г. Иден официально предложил германскому правительству, поскольку ремилитаризацию Рейнской зоны оно считает вопросом германского престижа, оставить там только "символическое количество" войск, дав обязательство не увеличивать этого контингента и не возводить в зоне никаких укреплений. На следующий день Иден получил ответ германского Министерства иностранных дел. Никаких дискуссий на тему о кратковременном или длительном ограничении германского суверенитета в Рейнской зоне, гласил он, фюрер не принимает; он может только обещать на время переговоров но увеличивать количества войск в зоне и не продвигать их дальше к границам Франции и Бельгии. По телефону Иден снёсся с Болдуином. Тот дал ему директиву предложить созыв Совета Лиги наций в Лондоне и пригласить туда представителей Германии. Сарро и Фланден приняли это предложение.

Заседание Совета Лиги наций открылось в Лондоне 14 марта. Фланден просил Совет констатировать факт нарушения Германией статьи 43 Версальского договора. Одновременно он предлагал передать на рассмотрение Гаагского международного трибунала поднятый Германией вопрос о несовместимости франко-советского пакта с обязательствами Локарнского соглашения. Предложение Фландена было поддержано бельгийским премьером Ван-Зееландом.

17 марта 1936 г. в Совете выступил народный комиссар иностранных дел СССР Литвинов. Он напомнил членам Лиги, что защита международных договоров является обязанностью Лиги наций. Нельзя сохранить Лигу, если она не будет выполнять своих собственных постановлений; тем самым она приучит агрессоров не считаться с её предостережениями. Советский представитель подверг резкой критике выдвинутое германской дипломатией утверждение о несовместимости франко-советского договора с Локарнским пактом. Всему миру известно, что ни Советский Союз, ни Франция не имеют никаких претензий на германские земли и не стремятся к изменению границ Германии. Если Германия не совершит нападения ни на Францию, ни на Советский Союз, пакт о взаимопомощи, заключённый между этими двумя странами, никогда не будет приведён в действие.

Однако сама Германия явно преследует захватнические цели. Ради них германские войска заняли и Рейнскую зону. Совершенно очевидно, что Германия готовится к нападению на СССР. "Весь смысл выступлений господина Гитлера и его предложений в области международной политики, - говорил представитель СССР, - сводится к организации похода против народов представляемого мною государства, к объединению против них всей Европы, всего мира. Пусть его агрессия фактически метит на ближайшее время в другие страны, пусть его атаки на Советский Союз являются лишь дымовой завесой для подготовки агрессии против других государств, но уже то обстоятельство, что он выбирает для этой цели мишенью своих беспрестанных атак Советский Союз и что он это сделал опять в связи с нарушением Локарнского договора, даёт мне право открыто и с особой силой говорить о сущности агрессивной внешней политики господина Гитлера" 1 .

1 (М. Литвинов, Внешняя политика СССР, Огиз, 1937, стр. 146. )

18 марта в Совете выступил Иден. Он заявил, что вторжение немецких войск в Рейнскую зону представляет собой нарушение Версальского договора. Однако оно не является угрозой миру и "не вызывает той непосредственности акции, которая предусмотрена при известных условиях Локарнским договором" 1 . С некоторыми оговорками Идея поддержал предложение Франции и Бельгии.

1 ("Survey of International Affairs", p. 301. )

Как и следовало ожидать, итальянский делегат Гранди завял двусмысленную позицию. Он признал, что формально имеет место-нарушение Локарнского договора Германией. Но тут же с явным злорадством посол подчеркнул, что "локарнская система", основанная на солидарности держав, подписавших этот договор, давно уже уничтожена враждой в их среде, т. е. санкциями против Италии в связи с абиссинской войной. Слишком очевидно противоречие в положении Италии как гаранта Локарнского договора и как объекта санкций. Италии приходится одновременно выступать судьёй и быть в роли подсудимого.

19 марта состоялось выступление представителя Германии Риббентропа. Он начал с того, что "немецкое правительство приняло приглашение Совета Лиги наций, желая оказать помощь осуществлению дела мира". Наступает "поворотный пункт" в истории Европы: никогда ещё в Совете Лиги наций не защищалось более справедливое народное дело. Лига наций должна оценить по достоинству мудрость немецкого правительства, которое 7 марта 1936 г. совершило акт благодеяния, уничтожив остатки Версальского договора, подрывавшего европейский мир 2 .

2 (Ibid., p. 303. )

Наглое выступление Риббентропа не встретило должного отпора со стороны заинтересованных держав. Совет Лиги наций принял резолюцию, которая ограничилась признанием факта нарушения Германией статьи 43 Версальского договора и Локарнского соглашения.

В тот Яле день состоялось совещание представителей государств, подписавших Локариский договор. Германия отсутствовала. Совещание также подтвердило нарушение Германией локарнских обязательств. Тем не менее было постановлено, если Германия примет предложение четырёх держав о приостановке ремилитаризации Рейнской зоны, вступить в переговоры о пересмотре в дипломатическом порядке статуса этой области.

Германия снова оставалась безнаказанной. Естественно, правительство Гитлера торжествовало.

"Всё идёт прекрасно, - говорили Додду Нейрат и Шахт: - Германия получила обратно Рейнскую область; скоро она вернёт себе колонии и затем, возможно, вернётся в Лигу наций и восстановит мир во всём мире" 3 .

3 (Dodd William and Martha Dodd, Ambassador Dodd"s Diaryc. )

В таком нее победном тоне выступал в эти дни и Гитлер. 21 марта он заявил в Гамбурге, что "дух Версальского договора уничтожен". На следующий день он провозгласил в Бреславле, что в Европе должен возникнуть новый порядок". В последующие дни в Людвигсгафене, Эссене и Кёльне Гитлер вопил в исступлении: "Нет в мире лучшей гарантии безопасности, чем рука, которая объемлет 67 миллионов немцев!" 1

1 ("Die Reden des Fiihrers nach der Machtiibernalime", Berlin 1939. )

И всё же английская дипломатия не теряла надежды договориться с Гитлером. Эрику Фиппсу было поручено получить от Гитлера ответ на ряд вопросов, дабы иметь базу для дальнейших переговоров. Основной вопрос сводился к следующему: признаёт ли германское правительство существующий территориальный и политический порядок в Европе и намерено ли оно его соблюдать.

Гитлер ничего не ответил англичанам. Только нота Нейрата, уведомлявшая о ремилитаризации Рейнской зоны, заверяла, что ввод германских войск в эту зону является не более как "символическим действием".

Дальнейшее вооружение Германии

Ремилитаризация Рейнской зоны свела на нет последние военные ограничения Версальского договора. Вооружение Германии пошло вперёд стремительными темпами. С лихорадочной поспешностью немцами сооружались военные укрепления, мосты и автострады, ведущие к границам Франции, Бельгии и Голландии. 24 августа 1936 г. опубликован был закон о продлении срока службы в германской армии с одного года до двух лет.

К концу 1936 г. в Германии насчитывалось 14 армейских корпусов и одна кавалерийская бригада. Регулярная германская армия достигла численности 700-800 тысяч человек. Эта вооружённая сила была прекрасно оснащена. На каждого солдата пехотной дивизии приходилось в 4 раза больше технических средств, чем до 1914 г. В 1936 г. Германия имела уже не менее 1 500 танков. Германская промышленность выпускала более 100 танков в месяц. Громадные средства затрачивались и на создание военной авиации. В 1936 г. германский военно-воздушный флот насчитывал 4 500 самолётов, из них 1900 первой линии" По всей Германии была развёрнута широкая сеть аэродромов, число которых превышало 400.

Спешно осуществлялась и программа военно-морского строительства, якобы в соответствии с англо-германским морским соглашением 18 июня 1935 г.

Специальный военный журнал "Deutsche Wehr" из номера я номер освещал проблему "тотальной войны". Той же проблеме была посвящена обширная литература, которая изучалась не только в специальных военных училищах, но и во всех университетах. О "тотальной войне" твердили и в германских школах. Такая война опрокидывала все ограничения, установленные международным правом и предусмотренные заключёнными в мирное время договорами. Страны, ведущие "тотальную войну", должны были отбросить все условности морали, все традиции культуры. Предпосылкой для такой войны являлось подчинение всей хозяйственной, социальной и политической жизни требованиям военной подготовки.

Борьба за перевооружение капиталистических стран

Стремительное перевооружение Германии и открытая подготовка ею новой войны требовали от всех европейских государств капиталистических стран увеличения своих собственных вооружений.

Однако под влиянием соглашательских, пацифистских и профашистских течений в ряде стран усиление национальной обороны проводилось темпами, явно не соответствовавшими требованиям необходимости.

В Англии Уинстон Черчилль, Иден и другие сторонники системы коллективной безопасности не раз отмечали в своих выступлениях, что Англия остаётся, в сущности, безоружной перед лицом агрессора. В особенности настойчиво призывал к созданию мощной обороны страны Уинстон Черчилль. Выступая в Палате общин по поводу занятия Рейнской области германскими войсками, Черчилль доказывал, что действенная сила договоров о взаимопомощи определяется военной мощью государств, подписывающих такого рода соглашения. В ряде статей, опубликованных после отказа Германии от обязательств Локарно, Черчилль предупреждал, что английский народ слишком погружён в будничную жизнь, увлекается спортом, кино и другими развлечениями. Между тем "Германия усердно вооружается, опираясь на широкую научную базу, вооружается так, как ни один народ этого не делал до настоящего времени" 1 .

1 (W. Churchill, Step by step, p. 7, 13. )

Весь народный доход Германии поглощается военной подготовкой. Немцы воспитываются в духе расовой ненависти и обособленности; всё молодое поколение Германии представляет собой фанатиков или покорное пушечное мясо.

Так предостерегал свою страну Черчилль против излишнего благодушия и близорукой самоуверенности. С ещё большим основанием такой упрёк можно было направить Франции.

В ноябре 1935 г. при обсуждении военного бюджета во французской Палате депутатов докладчик привёл следующие цифры. Французская армия насчитывает 654 тысячи солдат; из них на континенте находится не более 400 тысяч. Между тем в германской армии к этому времени было уже 800 тысяч человек. Правительство не делало из этих данных долитого практического вывода. Семь лет спустя об этом свидетельствовали участники риомского процесса, организованного правительством Виши после поражения Франции.

На заседании суда 20 февраля 1942 г. Даладье заявил, что в решающем, по его выражению, 1934 г. военное министерство Франции использовало лишь незначительную часть отпущенных ему кредитов. Между прочим маршал Петэн возражал против укрепления Седана, ссылаясь на то, что этот район достаточно защищен "широким лесным массивом". Тот же Петэн выступил в Высшем военном совете против предложения продолжить линию Мажино до моря. Он требовал огромных сумм лишь для дополнительного укрепления существующей линии Мажино в ущерб прочим статьям военного бюджета. Следствием такой политики явился недостаток во французской армии танков, самолётов, орудий и боеприпасов к моменту наступления Германии.

В связи с риомским процессом бывший французский министр авиации Пьер Кот сообщил сотруднику одной из американских газет, что в 1936 г. он дважды представлял программу удвоения французских воздушных сил. Оба раза генеральный штаб отверг его предложение.

На судебном заседании 3 марта 1942 г. Даладье разоблачил изменническую позицию крупнейших французских промышленников, производивших вооружение. В частности трест "Шнейдер-Крезо", объединявший основные предприятия французской военной промышленности, находился в постоянной связи с германскими военными фирмами и являлся их поставщиком. Своему собственному правительству он отказывал в принятии важнейших военных заказов. Когда правительство Леона Блюма наметило план частичной национализации французских оборонных предприятий, владельцы заводов "Шнейдер-Крезо" дерзко поставили ультиматум не касаться ни одного предприятия фирмы: в противном случае фирма не примет важнейших правительственных заказов или пойдёт на организацию "итальянской" забастовки.

Другие крупные заводчики Франции следовали этому примеру. Владельцы авиационных заводов сокращали производство, увольняя рабочих в то же время, ссылаясь на недостаток рабочих рук, они затягивали выполнение военных заказов правительства. В глазах магнатов французского капитала Гитлер был спасителем Европы от социальной революции и опасности коммунизма. Их приводил в ярость подъём рабочего движения во Франции; образование народного фронта казалось им началом революции. Чтобы спасти своё классовое господство, эти "хозяева Франции" шли на измену народу, отказываясь работать на оборону своей страны против немецкого фашизма.

На путь отказа от международных соглашений стала, в целях открытого перевооружения, и Япония.

В конце 1936 г. истекал срок обязательств Вашингтонского договора 1922 г., денонсированного Японией в декабре 1934 г., и Лондонского морского соглашения 1930 г. об ограничении морских вооружений.

Заключение англо-германского соглашения от 18 июня 1935 г. дало Германии возможность увеличить свой военный флот более чем в 5 раз.

Япония воспользовалась этим. Она усиленно стала добиваться равенства своего флота с морскими силами Великобритании и Соединённых штатов Америки.

На Лондонской морской конференции 15 января 1936 г. это требование Японии было отклонено. Тогда Япония покинула конференцию. С этого момента она вступила на путь ничем не ограниченного военно-морского строительства.

После ухода представителей Японии с Лондонской конференции оказалось невозможным устанавливать какие бы то ни было количественные ограничения морских вооружений. 25 марта 1936 г. между Англией, Соединёнными штатами Америки и Францией было подписано новое соглашение, заменившее Вашингтонский и Лондонский морские договоры.

Державы, подписавшие это соглашение, обязывались лишь взаимно осведомлять друг друга о своём военном судостроении.

Пересмотр Лозанской конвенции о проливах

После провала Лондонской конференции 1936 г. морское вооружение во всех странах стало быстро возрастать, было очевидно, что перед лицом надвигающейся войны державы спешат заблаговременно укрепить свои позиции на море. В связи с этим вновь выдвинулся на сцену один из крупнейших вопросов международной политики, издавна привлекавший внимание дипломатов. То был вопрос о проливах. На сей раз его подняло турецкое правительство.

Режим демилитаризации проливов, установленный Лозаннской конвенцией от 24 июля 1923 г., противоречил не только интересам государственной обороны Турции, но и её суверенитету. Не раз на различных международных конференциях - в Лиге наций, на конференции по разоружению - турецкие делегаты заявляли о необходимости пересмотра Лозаннской конвенции. Представители Советского государства неизменно поддерживали эти турецкие требования. Советско-турецкая дружба, бывшая могучим фактором усиления Турции, позволила её правительству поставить в порядок дня вопрос о пересмотре Лозаннского договора. К тому же и обстановка в Европе изменилась в благоприятную для Турции сторону.

С конца 1935 г., в связи с итало-абиссинской войной, английская дипломатия стала искать сближения с Турцией. Возможность англо-итальянского вооружённого столкновения становилась всё более вероятной. "Ось" Берлин - Рим укреплялась. В случае войны на Средиземном море Италия могла бы рассчитывать на поддержку со стороны Германии: тогда главные силы Франции были бы прикованы к германской границе. В такой обстановке Турция с её стратегическими позициями в восточной части Средиземного моря, в проливах, с её военно- морскими базами, с её влиянием в Балканской Антанте приобретала для Англии большой интерес. Со своей стороны и турецкое правительство стремилось заручиться британской поддержкой против возрастающей угрозы итальянского нападения. Муссолини недаром предупреждал, что его "взоры обращены на Восток". Италия лихорадочно вооружилась. На островах Додеканеза, особенно на острове Лерос, а также на Родосе, в непосредственной близости от турецких берегов, возникла мощная военно-морская и авиационная итальянская база. Итало-турецкие отношения обострились. Участие Турции в экономических санкциях против Италии внесло в них ещё большую напряжённость. В декабре 1935 г. английская дипломатия сделала решительный шаг в сторону сближения с Турцией. Она заключила с ней, а также с Грецией и Югославией "джентльменское" соглашение о взаимной помощи на Средиземном море в случае итальянской агрессии.

Используя благоприятную международную обстановку и опираясь на помощь СССР, турецкое правительство решило вновь поставить вопрос о пересмотре Лозаннской конвенции. 10 апреля 1936 г. оно обратилось к державам, участвовавшим в лозаннских переговорах, с формальным предложением произвести указанный пересмотр.

Турецкая нота предлагала правительствам СССР, Великобритании, Франции, Италии, Румынии, Греции, Югославии, Болгарии и Японии вступить в переговоры с целью достигнуть в краткий срок заключения соглашений, предназначенных урегулировать режим проливов, с соблюдением условий, охраняющих неприкосновенность турецкой территории и наиболее благоприятных для развития торгового мореплавания между Средиземным и Чёрным морями.

Нотой от 16 апреля 1936 г. советское правительство ответило согласием на турецкое предложение. При этом оно отметило, что разделяет опасения турецкого правительства насчёт необеспеченности всеобщего мира. Поэтому оно считает естественным стремление Турции укрепить свою безопасность путём соответственного изменения режима проливов.

Вскоре Турция получила и от остальных заинтересованных держав согласие на открытие переговоров о пересмотре Лозаннской конвенции.

Конференция в Монтрё (22 июня - 20 июля 1936 г.)

Конференция по пересмотру режима проливов открылась 22 июня 1936 г. в Монтрё, в Монтрё в Швейцарии. На ней присутствовали делегаты от девяти государств, участвовавших в лозаннских переговорах 1922-1923 гг. Только Италия отказалась прислать своих представителей. В момент открытия конференции итальянское правительство довело об этом до сведения делегатов, ссылаясь на то, что участниками конференции проводятся против Италии экономические санкции. Когда яге эти санкции были отменены, итальянское правительство выдвинуло тот аргумент, что в силе остаются ещё направленные против Италии средиземноморские соглашения о взаимопомощи между Англией, Турцией, Грецией и Югославией. Конечно, объяснения, приводимые итальянской дипломатией, обходили молчанием главный мотив ее отказа: вступив на путь сближения с гитлеровской Германией, подавшей пример одностороннего нарушения международных договоров, Италия не желала участвовать в легальном пересмотре Лозаннской конвенции в порядке дипломатических переговоров.

Вопрос о ремилитаризации проливов не вызвал на конференции в Монтрё никаких возражений. Его, собственно, и нечего было обсуждать: самый факт согласия держав на созыв конференции означал, что они в принципе признают основательность турецких предложений. Главные споры на конференции воз-никли по двум вопросам - о проходе военных кораблей черноморских держав через проливы и о допущении в Чёрное море военных флотов других государств.

Оба вопроса имели жизненное значение для всех черноморских государств. Защитником их интересов выступило советское правительство. Не настаивая на полном запрещении входа военных флотов нечерноморских стран в Чёрное море, оно лишь требовало для входа таких кораблей необходимых ограничений. Вместе с тем советская делегация добивалась того, чтобы черно-морские страны, для которых проливы являются единственным путём сообщения со Средиземным морем и океанами, поставлены были в особое положение и могли проводить через проливы любые свои корабли.

Английская делегация занимала иную позицию. На первых же заседаниях конференции выяснилось, что Англия готова удовлетворить требования Турции о ремилитаризации проливов; однако её дипломатия явно не намерена была считаться с особыми интересами черноморских стран и в частности Советского Союза. Английская делегация настаивала на признании Чёрного моря открытым международным морем. Поэтому она возражала против каких бы то ни было стеснений входа в это море военных кораблей нечерноморских держав. Правда, она признавала, что следует установить определённые условия для прохода через проливы военных кораблей. Однако, по мнению англичан, эти условия должны быть одинаковы для нечерноморских держав и для государств Чёрного моря.

Позиция британской делегации была весьма шаткой. Никто никогда не признавал Чёрного моря открытым международным морем. Для обоснования своего требования свободного входа военных кораблей в Чёрное море англичанам пришлось придумывать явно несерьёзные объяснения: необходимость посылать в Чёрное море военные корабли для полицейского розыска британских рыболовов, якобы самовольно меняющих место своего промысла; просто надобность "показать там свой флаг"... Так же слабо обосновывался и второй тезис английской делегации - об одинаковых условиях прохода через проливы для черноморских и для нечерноморских военных кораблей. Единственное, на что ссылались англичане, была общая полезность "принципа взаимности".

Тем не менее позиция англичан в вопросе равенства нечерноморских и черноморских держав была настойчиво поддержана японской делегацией. Японцы пошли даже дальше: они заявили, что готовы принять любые, самые жёсткие ограничения для прохода через проливы иностранных военных кораблей, лишь бы черноморские страны подчинены были таким яге условиям и не имели бы права ни на какие изъятия.

Спор между советской и британской делегациями осложнился поведением турок на конференции в Монтрё. Хотя Турция сама является черноморской державой, она не проявила стремления оградить особые интересы стран Чёрного моря. Больше того, турецкая делегация в Монтрё, повидимому, хотела воспользоваться пересмотром конвенции, чтобы попытаться создать препятствия для развития и свободы передвижения советского Черноморского военного флота. Создавалось впечатление, что турки жертвуют своими черноморскими интересами и дружбой с СССР ради своей средиземноморской политики и сближения с Англией. В течение всей конференции между турецкой и английской делегациями велись оживлённые закулисные переговоры. В результате председатель турецкой делегации, министр иностранных дел доктор Арас неожиданно отказался от собственного проекта конвенции и заявил, что за основу обсуждения принимает британский проект, предусматривавший ещё менее приемлемые для СССР условия.

Положение советской делегации было не из лёгких. И всё же благодаря своей твёрдости она добилась своего. В критический момент переговоров советские представители предупредили конференцию, что не дадут своего согласия на неприемлемые для них предложения. Для всех было ясно, что без подписи советского правительства любая конвенция о проливах останется фикцией. Британская делегация немедленно снеслась со своим правительством; от Идена последовало указание принять основные советские требования. Английское правительство не хотело допустить срыва конференции: это было бы торжеством Германии и Италии, поведение которых становилось всё более вызывающим. Турецкая делегация в свою очередь получила нужные инструкции из Анкары и сняла все возражения против советских предложений.

Требование Турции о восстановлении её прав в зоне проливов было полностью удовлетворено. Международная комиссия проливов распускалась. Наблюдение и контроль за проходом судов через проливы возлагались на Турцию. Она получила право содержать свои вооружённые силы в зоне проливов и укреплять её.

Конвенция подтвердила лозаннское решение о полной свободе прохода через проливы коммерческих судов всех стран. В отношении же военных судов было проведено различие между черноморскими и нечерноморскими державами. Военным судам черноморских государств предоставлялось право прохода через проливы, при условии соблюдения ряда требований, без серьёзных ограничений. Для военного же флота нечерноморских держав были установлены строгие ограничения. Этим державам было разрешено проводить в Чёрное море только лёгкие надводные корабли, малые боевые и вспомогательные суда. Максимальный тоннаж судов, одновременно проходящих через проливы, был ограничен 15 тысячами, а их численность - девятью единицами. Общий же тоннаж находящихся в Чёрном море военных судов всех нечерноморских держав не должен был превышать 30 тысяч, а судов одной из держав - 20 тысяч. Предельная продолжительность пребывания военных судов нечерноморских стран в Чёрном море ограничивалась 21 днём. На время войны, если Турция не участвует в таковой, воспрещался проход через проливы военных кораблей любой воюющей державы. В случае участия Турции в войне проход через проливы подчинялся усмотрению турецкого правительства; последнее имело право ввести ото положение в действие также и в том случае, если Турция окажется под непосредственной угрозой войны.

Несмотря на ряд недостатков конвенции, её принятие имело большое положительное значение и явилось крупной победой советской дипломатии.

Италия и Германия с явной враждебностью отнеслись к новой конвенции. Около двух лет, несмотря на все старания турецкой дипломатии, Италия отказывалась присоединиться к новому соглашению о проливах. Только в 1938 г., добившись от турок уступок по некоторым вопросам балканской политики, Италия согласилась подписать эту конвенцию.

Что касается Германии, то она ни формально, ни по существу не должна была бы вмешиваться в вопрос о проливах, ибо не участвовала в Лозаннской конвенции. Тем не менее в начало 1937 г. германское правительство сочло уместным представить турецкому правительству свои "оговорки" по поводу конвенции, подписанной в Монтрё. Турция отклонила эти оговорки.

Конец независимости Эфиопии

В то время как Германия беспрепятственно развивала своё наступление в Европе, итальянская армия безнаказанно расправлялась с Абиссинией. Маленькая и плохо вооружённая страна отчаянно боролась за свою независимость.

Абиссинские войска оказывали итальянцам упорное сопротивление. В январе 1936 г. они даже нанесли итальянцам поражения на севере и на юге Абиссинии. Взбешённые фашисты ответили на это свирепой бомбардировкой абиссинских госпиталей и учреждений Красного Креста. В марте и апреле итальянские самолёты применили против беззащитных селений и городов Абиссинии ядовитые газы.

20 апреля 1936 г собрался, наконец, Совет Лиги наций. На запрос об отравляющих газах итальянский делегат барон Алоизи вызывающе ответил, что конвенция от 17 июня 1925 г., воспрещающая применение этого средства, не относится к "осуществлению права репрессий против жестокостей".

Представитель Великобритании Иден выразил сочувствие Абиссинии. "Если конвенция, подобная этой, может быть разорвана, - заключил он свою речь, - то как мы можем верить, что наш собственный народ, несмотря на все торжественно подписанные протоколы, не будет подвергаться сожжению, ослеплению и в муках встречать смерть?"

Французский представитель в Лиге наций, бывший правый социалист Поль Бонкур, выступил с примиренческими предложениями. Он всё ещё рассчитывал договориться с Италией. "Мы нуждаемся в урегулировании отношений этой большой страны с Лигой наций, - патетически восклицал Поль Бонкур, - для того чтобы Италия могла участвовать в деле созидания Европы... Я с удовольствием отмечаю, - галантно заключил оратор, - что представитель Италии любезно выразил такое же желание его собственной страны". Советский представитель иронически отметил по этому поводу "тенденцию относиться к агрессору с терпимостью и даже со снисходительностью, которые фактически возрастают в той же мере, в какой увеличиваются дерзость и упорство агрессора".

29 апреля 1936 г. негус Эфиопии обратился к западным державам с призывом о помощи. "Неужели народы всего мира не понимают, - гласило его воззвание, -что, борясь до горестного конца, я не только выполняю свой священный долг перед моим народом, но и стою на страже последней цитадели коллективной безопасности? Неужели они настолько слепы, что не видят, что я несу ответственность перед всем человечеством?..

Если они не придут, то я скажу пророчески и без чувства горечи: Запад погибнет..." 1

1 (Fr. Schuman, Europe on the Eve, p. 228. )

Мольба негуса осталась без ответа. Лига наций бездействовала, Во Франции и Англии раздавались голоса, доказывавшие, что санкции против Италии бесполезны и даже опасны. Война в Абиссинии продолжается. Дальнейшие санкции вызовут войну и в Европе. Можно ли рисковать жизнью многих тысяч европейцев из-за независимости Абиссинии? 18 июня 1936 г. Иден выступил в Палате общин с заявлением, что санкции не дали того результата, какого от них ожидали в качестве способа воздействия на Италию.

Одно государство за другим отказывалось от применения санкций к Италии и возобновляло с ней нормальные отношения. Лиге наций оставалось лишь подтвердить общую капитуляцию. 30 июня 1936 г. она собралась на чрезвычайную сессию. В Женеву прибыл и абиссинский негус. Вновь и вновь взывал он к представителям 50 стран, которые всего 8 месяцев назад обещали ему помощь и поддержку. Выступавшие затем представители Англии и Франции заявили, что после занятия Аддис-Абебы итальянскими войсками приостановить дальнейшее наступление Италии могли бы только военные санкции. Но в настоящее время нельзя итти на риск европейской войны. "Надо смотреть прямо в лицо фактам, - говорил Иден, - надо считаться с действительностью... продолжение санкций в нынешней форме не принесёт никакой пользы".

4 июля 1936 г. Лига наций постановила отказаться от дальнейшего применения санкций. Так Абиссиния была принесена в жертву итальянскому агрессору.

Австро-Германское соглашение 11 июля 1936 г.

Пока фашистская Италия вооружённой рукой захватывала Абиссинию, дипломатия Гитлера подготовляла поглощение Австрии национал-социалистской Германией.

После неудачного фашистского путча в Вене в 1934 г. туда был направлен в качестве личного представителя Гитлера фон Папен. Он имел широкие связи в венских влиятельных кругах. Спекулируя своим католицизмом, он рассчитывал заманить в свои сети влиятельных австрийских клерикалов.

Осенью 1935 г. состоялась встреча австрийского, канцлера Курта фон Шушнига с новым германским послом. Автор книги о Папене, озаглавленной "Сатана в цилиндре", Тибор Кэвеш утверждает, что в конечном итоге это свидание "оказалось первым шагом по пути к трагедии Австрии". В беседе с Шушнигом Папен заявил, что пришло время восстановить мир и доверие между обеими родственными странами: старые разногласия и обиды должны быть забыты; нужно создать основу для взаимного доверия и дружественного сотрудничества... "Не является ли действительно достойной целью достижение гармонии, если она будет обеспечена доброй волей и честным сотрудничеством обеих сторон?" - вопрошал Папен своего собеседника.

"Основным условием всякого сближения должна быть независимость Австрии", - заявил в ответ Шушниг.

"Само собой разумеется, дорогой канцлер! - воскликнул Папен. - Я имею в виду своего рода взаимный мирный пакт. Мы наложили запрет на наши газеты, наших артистов, лекторов. Германские туристы не могут посещать Австрию, и наши торговые отношения ненормальны. Я уверен, что мы можем найти выход из этого тупика..." 1

1 (Т. Koeves, Satan in top hat. The biography of Franz von Papen, N. Y. 1941, p. 246. )

Шушниг согласился. Он был доволен тем, что инициатива сближения исходила от германского посла. По приказу Гитлера Папен начал официальные переговоры о "дружбе" с Австрией. Результатом явилось австро-германское соглашение от И июля 1936 г.

Официально новый договор подтверждал суверенитет Австрии и обоюдное невмешательство во внутренние дела. Однако в том яге документе имелся весьма многозначительный параграф. "Правительство австрийского федерального государства, - гласил он, - будет постоянно руководствоваться в своей общей политике и в частности в своей политике по отношению к Германии тем принципом, что Австрия признает себя германским государством".

Подписывая этот параграф соглашения, австрийское правительство собственной рукой ликвидировало независимость своей страны. Понимал ли это канцлер Шушниг? В день подписания соглашения он телеграфировал Муссолини:

Я счастлив сообщить вашему превосходительству, что мной только что подписано совместно с полномочным послом Германской империи... соглашение, которое имеет целью возобновить нормальные и дружественные отношения между Австрией и Германией".

Не подлежит сомнению, что для Муссолини был ясен истинный смысл австро-германского соглашения 11 июля 1936 г.

Муссолини не мог не помнить о первой встрече своей с Гитлером в Венеции, о запальчивых спорах по вопросу о правительстве Дольфуса, о злодейском убийстве канцлера, о демонстративном направлении итальянских войск к Бреннеру на итало-австрийскую границу... Однако за два года слишком многое изменилось. Муссолини был уже прикован к "оси" Рим - Берлин. Волей-неволей ему приходилось повиноваться указке своего партнёра, который направлял движение этой "оси" из Германии. Что оставалось Муссолини? Делая, по французскому выражению, "хорошую мину при плохой игре", он ответил Шушнигу поздравительной телеграммой. Он приветствовал соглашение, как "новый вклад в дело мира", знаменующий"значительный шаг вперёд по пути реконструкции Европы и дунайских стран".

На основании австро-германского соглашения в состав венского правительства введены были два фашиста; все фашистские шпионы, диверсанты и террористы в Австрии были амнистированы; германским фашистам было разрешено открыто носить в Австрии значок с изображением свастики.

Очень скоро агенты Гитлера почувствовали себя полными хозяевами в Вене. Уже 29 июля они устроили в городе уличную демонстрацию. Она вызвала в столице общее недовольство; под влиянием этого Шушниг решился произвести аресты гитлеровцев. Тогда гитлеровская пресса открыла бешеную кампанию против венского правительства. Продолжала действовать и старая система террора. Ещё до подписания соглашения произошла загадочная катастрофа с автомобилем жены канцлера, имевшей при себе портфель Шушнига с компрометирующими Гитлера документами. Агентам Гитлера было приказано во что бы то ни стало захватить эти документы. Жена Шушнига и шофёр были убиты." Кровавые следы вели в Германию. Канцлеру было дано зловещее предупреждение. Недаром после подписания австро-германского соглашения фон Папен чуть ли не каждую неделю являлся к нему с протестами и угрозами по поводу якобы нарушаемого договора и с требованием всё новых и новых уступок.

Ещё до фашистского выступления в Вене итальянское правительство сожгло последний мост, соединявший его с участниками Локарнских соглашений. В ответ на предложение англофранцузской дипломатии принять вместе с Германией участие в совещании с целью нового объединения локарнских держав итальянское Министерство иностранных дел опубликовало коммюнике об отказе Италии от предполагаемого совещания. Там же объявлялось и о том, что Италия более не считает себя связанной Локарнскими соглашениями.

Истинный смысл вызывающего заявления Италии раскрылся спустя несколько дней. 25 июля германские, а за ними итальянские военные суда прибыли в испанские воды для поддержки фашистского мятежа против республиканского правительства Испании.

Подготовка фашистского мятежа в Испании

Подготовка военно-фашистского мятежа в Испании началась с момента установления республики в апреле 1931 г. Коалиционное правительство, пришедшее на смену свергнутой монархии, оставило во главе армии генералов-монархистов. Под покровом республики эта военщина, опираясь на помещиков, духовенство и финансовый капитал, вела усиленную работу для объединения контрреволюционных элементов. Осенью 1933 г. эти группы одержали победу на выборах в испанский Парламент. Победа эта была добыта подкупами, обманом и террором.

К власти пришло реакционное правительство Леруca. Предав республику, этот бывший радикал с помощью фашиста Хиля Роблеса превратил Испанию в кровавый застенок. Всеобщая забастовка в Барселоне была подавлена. Астурийские горняки, сражавшиеся за демократию, были разгромлены марокканскими войсками. Но к концу 1935 г. все антифашистские и демократические партии объединили свои силы против реакции, создав мощный народный фронт. 16 февраля 1936 г. он одержал блестящую победу на выборах в Кортесы. Было создано новое республиканское правительство Асаньи, который стал впоследствии президентом Испанской республики. Фашистские генералы Франко и Годед, стоявшие во главе генерального штаба, попытались поднять мятеж против правительства среди частей мадридского гарнизона.

По всей Испании создана была сеть контрреволюционных организаций. В казармах и старых крепостных зданиях устраивались склады оружия и боеприпасов. Кандидат в военные диктаторы генерал Санхурхо отправился в Берлин для получения указаний. Крупный миллионер и контрабандист Хуан Марч финансировал организаторов мятежа. Незадолго до восстания он также совершил поездку в Германию и Италию. Финансовую помощь оказывал мятежникам и английский нефтяной король Генри Детердинг, руководитель мирового треста "Ройяль Детч Шелл". Он получил от мятежников обещание в случае успеха их замыслов предоставить его тресту монополию на продажу нефтяных продуктов на территории Испании.

Подготовкой мятежа занимались генеральные штабы в Германии и Италии. Дипломатические представительства и консульства этих стран в Испании поддерживали самую тесную связь с организаторами восстания.

В первые дни июля 1936 г. в маленьких тавернах Мадрида шла бойкая торговля картофелем. Случайно обнаружилось, что торговлю эту производили лейтенант Мигуэль в ресторане "Эль Агиля" и бывший офицер в Барселоне Хуан Гунц, представлявший немецкую фирму "Теуберта", которая строила в Испании ветряные мельницы 1 .

(См. подробные документы в книге "The Nazi conspiracy in Spain" by E. Burns. L. 1937. )

Было установлено далее, что эти "торговцы картофелем" являются представителями главного штаба германской военно- шпионской службы в Испании. Под видом продажи картофеля в тавернах тайно распределялось контрабандное оружие. Хуан Гунц имел повсюду своих агентов. Для Гунца работал бывший германский лётчик Генрих Родац, представитель воздушной компании "Юнкере" в Мадриде. Он имел доступ на все испанские аэродромы и снабжал мятежников самолётами "Юнкере". В первые же дни восстания испанские фашисты под руководством немецких инструкторов начали сбрасывать бомбы на Мадрид и другие города Испании. Один из агентов Гунца, отставной прапорщик германской службы Вильгельм Киндлер, был представителем судоходной компании. Он завёл связи во флотских кругах и стал информатором Германии по морским вопросам. Немецкие судоходные линии в Испании кишели шпионами.

В испанском Военном министерстве подвизался немецкий фашист, офицер Малибран. Он получал важные военные сведения и передавал их немцам. В частности он имел подробные данные о всех контрактах и военных заказах, какие давались иностранным фирмам Военным министерством Испании.

Подробные указания о подготовке мятежа и захвате власти в Испании шли от иностранного отдела национал-социалистской партии Германии. Для агитаторов и инструкторов испанской "фаланги" организовывались специальные курсы и доклады. Особое внимание уделяли агитаторы Розенберга острову Майорка, который и превратился в центр военно-фашистского восстания в Испании. Ещё в 1935 г. испанское Военное министерство заключило контракт с германскими фирмами на строительство укреплений на Майорке. Среди специалистов, которым было поручено возводить эти укрепления, было множество немецко-фашистских шпионов.

Мятеж против испанского правительства начался 17-18 июля 1936 г. в Испанском Марокко, на Канарских и Балеарских островах. 18 июля 1936 г. радиостанция Сеуты передала условную фразу - сигнал к началу мятежа: "По всей Испании безоблачное небо". В тот же день под руководством генерала Мола началось выступление мятежников на севере Испании, в Наварре, Старой Кастилии. Мятежники выступили также в Барселоне, Севилье, Сарагоссе и других городах. Через два дня, 19 июля, завязались их бои с мадридской рабочей милицией и войсками, оставшимися верными правительству. Для поддержки республиканского правительства в Мадрид прибыл вооружённый отряд астурийских горняков.

В это время марокканские мятежники высадили десант на территории Испании, в Кадиксе. 19 июля 1936 г. они заняли Севилью. Во главе мятежа стал правительственный комиссар в Марокко генерал Франко, который заменил Санхурхо, разбившегося при аварии самолёта. Он сообщил корреспондентам иностранных газет: "Наша борьба представляет собой не только испанскую, но и международную проблему. Я убеждён, что Германия и Италия сочувствуют нашим целям".

Интервенция в Испании

Под предлогом охраны жизни и собственности германских граждан правительство

в Испании Гитлера немедленно отправило к берегам Испании две военные эскадры. 30 июля 1936 г. в Тетуан, Испанское Марокко, прибыли 20 германских самолётов "Юнкере" и 20 итальянских машин "Капрони", предназначенных для переброски в Испанию марокканских частей, выступавших против республиканского правительства. 31 июля английская газета "Daily Herald" сообщала об отправке из Гамбурга в Испанию 28 самолётов с грузом бомб, снарядов и других боеприпасов.

Так началась открытая военная интервенция Германии и Италии в Испании. Целью интервенции было захватить в свои руки пути сообщения, связывающие Атлантический океан с бассейном Средиземного моря, и закрепить за собой испанский плацдарм на случай войны с Англией и Францией.

Мятеж генерала Франко и поддержка его военными силами Италии и Германии представляли серьёзную опасность для Англии и Франции. В ближайшие планы Муссолини входило укрепиться в стратегическом треугольнике: Балеарские острова, Картахена, Сеута. Итальянские военно-морские силы оккупировали важнейший из Балеарских островов - Майорку.

Захват Балеарских островов перерезал пути сообщения Франции с Марокко. Что касается Германии, то она стремилась укрепиться на путях, связывающих Англию и Францию с их африканскими колониями.

Несмотря на прямую угрозу со стороны фашистской Испании интересам Франции и Англии, правительства обеих демократических держав не оказали противодействия мятежникам. Наоборот, они всячески стремились ликвидировать "красную опасность" в Испании.

Под флагом борьбы за мир была провозглашена политика невмешательства" в испанские дела. На деле она вскоре превратилась в прямое попустительство и пособничество германо-итальянским интервентам.

25 июля 1936 г. французское правительство Леоиа Блюма приняло решение о политике строгого нейтралитета и запрещении вывоза оружия в Испанию. Оно предложило и другим державам дать такое же обязательство. Английское правительство ответило согласием. Германия и Италия медлили с ответом. Правительство СССР приняло предложение, но настаивало на непременном привлечении к общему соглашению о невмешательстве также и Португалии, через территорию которой мятежники беспрепятственно снабжались оружием, и на немедленном прекращении помощи, оказываемой мятежникам Италией и Германией.?

Испанское правительство протестовало против решения французского кабинета прекратить отправку оружия и самолётов в Испанию. Оно ссылалось на то, что заказы эти были сделаны задолго до соглашения о нейтралитете и невмешательстве. В беседе с представителями печати глава испанского правительства Хираль заявил: "Мы не требуем, чтобы нам помогали, мы требуем, чтобы нас не карали за то, что против нас поднят мятеж. Почему наши заказы во Франции, сданные ещё до 18 июля, не должны выполняться лишь в силу того, что заговорщики напали на нас? Разве можно считать преступлением, если законное правительство стремится восстановить в стране порядок?"

Протесты и требования республиканской Испании оставались без ответа. Повторялось то же самое, что происходило с Абиссинией, раздавленной фашистским сапогом.

Во Франции существовало правительство, опирающееся на народный фронт. Во главе этого правительства стоял руководитель французской социалистической партии Леон Блюм. В сформированный им кабинет входили социалисты и радикал- социалисты. Леон Блюм не решился занять ту позицию, которая была провозглашена программой народного фронта. Новых министров пугали выдвинутые этой программой требования - разоружить фашистские организации, установить во Франции демократический режим и организовать тесное сотрудничество государств, входящих в Лигу наций, для борьбы с фашистскими агрессорами. Министром иностранных дел стал бывший профессор литературы и журналист Ивон Дельбос. Это был типичный представитель буржуазной интеллигенции. Хотя он и заявлял себя сторонником коллективной безопасности, но на самом деле был во власти постоянных сомнений и колебаний. Вместо того чтобы взять новый курс в международной политике Франции, Дельбос фактически пошёл по пути Лаваля. Выступая в первый раз в Парламенте в качество министра иностранных дел, Дельбос заявил: "Франция была бы рада, если бы усилия Италии можно было привести в гармонию с нашими собственными стремлениями". Говоря о Гитлере, Дельбос признался, что не видит основания сомневаться в словах человека, который в течение четырёх лет сам переживал ужасы войны. Друзья Дельбоса считали его идеалистом. В действительности его прекраснодушие являлось не чем иным, как близоруким оппортунизмом и чистейшим соглашательством.

Национальные интересы Франции, её военная безопасность и программа народного фронта требовали оказания немедленной помощи демократическому правительству Испании против мятежников и интервентов. Но Леон Блюм считал основой своей международной политики сохранение англо-французского сотрудничества. Он не смел действовать без согласования своей позиции с руководителями английской политики. Поэтому он спешно выехал в Лондон.

Сперва Блюм встретил со стороны руководителей английской политики холодный и недоверчивый приём. В их глазах он был эмиссаром народного фронта, проводником политики "большевизации" Франции, едва ли не поджигателем гражданской войны. Но после нескольких бесед отношение английских хозяев к французскому гостю изменилось. Их подкупили мягкость, уступчивость, гибкость этого лидера французских социалистов; их успокоили его объяснения, что он сам - противник коммунизма, сторонник классового мира, что он не против соглашения с Германией и Италией и менее всего расположен оказывать помощь народному фронту в Испании. Англичане вспомнили, что вождь французской социалистической партии родился в богатой семье еврейских банкиров и сам является одним из крупных капиталистов. Блюм был питомцем аристократического лицея имени Генриха IV и знаменитой Высшей нормальной школы, которая открывала путь к широкой административной и политической карьере. Журналист с изящным пером, излюбленный оратор парижских салонов, ловкий адвокат, наживший капиталы защитой сомнительной клиентуры, совладелец одного из крупнейших универсальных магазинов Парижа, Леон Блюм был по достоинству ценим буржуазными хозяевами Франции. Недаром его газета "Рорulaire" получала финансовую поддержку от крупнейшего французского банка, "Лионского кредита", а также от одной известной ликёрной фирмы. Французская буржуазия знала, что, став в 1919 г. депутатом и членом социалистической фракции Парламента, Блюм уже на ближайшем конгрессе социалистической партии в Туре в 1920 г. ратовал за разрыв социалистов с коммунистами. После раскола партии он стал признанным вождём французских социалистов. Когда в 1924 г. на парламентских выборах победил левый картель, Леон Блюм, оставаясь за кулисами, оказывал большое влияние на политику кабинета Эррио. Англичанам нетрудно было понять, что в лице Леона Блюма перед ними стоит французское издание Макдональда. Общий язык был, таким образом, найден. Плодом дружественных переговоров в Лондоне и явилась пресловутая англо-французская политика "невмешательства".

Не встречая противодействия извне, итало-германская интервенция в Испании развёртывалась всё шире. 15 августа 1936 г. в Бургосе сформировалось "национальное правительство", которое требовало установления в стране военной диктатуры. На поддержку бургосскому правительству была направлена новая германская эскадра. "В обмен на свою помощь,- записал Додд в своём дневнике, - Германия и Италия стремятся поделить между собой испанские колониальные владения и заключить соглашение, в результате которого три диктатора установили бы свою власть над Европой" 1 .

1 (Dodd, William and Martha Dodd, Ambassador Dodd"s Diary. )

Чтобы скрыть свою помощь бургосскому контрреволюционному правительству, Германия и Италия объявили, что присоединяются к соглашению о запрещении ввоза оружия в Испанию.

Опираясь на поддержку интервентов, Франко перебросил в течение августа из Марокко в Испанию 15 тысяч человек, столько же - в первых числах сентября. Получая через Португалию оружие и боеприпасы, он начал общее наступление против республиканской Испании. Народ испанский мужественно защищал свою свободу. 4 сентября 1936 г. было сформировано правительство народного фронта во главе с Ларго Кабальеро, человеком неустойчивым, недальновидным и нерешительным. Но народ был полон непоколебимой решимости сохранить любой ценой национальную независимость республиканской Испании.

Коммитет по невмешательству

Надежды испанского демократического правительства на помощь со стороны других стран Европы не оправдались. 9 сентября в английском Министерстве иностранных дел начал свою работу международный комитет по вопросам невмешательства в дела Испании.

В комитет вошли и представители обоих фашистских государств. На просьбу доложить комитету о мероприятиях по невмешательству, осуществляемых их правительствами, немецкий представитель Отто фон Бисмарк и итальянский посол в Лондоне Гранди, естественно, не могли сообщить ровно ничего. Поэтому комитет отложил своё заседание до 14 сентября. На этой второй сессии он утвердил постановление о порядке рассмотрения жалоб на нарушения принципа невмешательства.

В начале октября республиканское правительство Испании опубликовало "Белую книгу" об интервенции иностранных государств в Испании и о помощи, оказываемой этими государствами испанским мятежникам. Представитель СССР в Комитете по невмешательству вручил 7 октября 1936 г. председателю заявление о фактах нарушения нейтралитета со стороны Германии, Италии и Португалпи. В связи, с этим от имени правительства СССР советский делегат внёс предложение установить контроль над португальскими портами. Это предложение было отклонено председателем комитета лордом Плимутом; он заявил, что не считает целесообразным на данном этапе созывать комитет для обсуждения вопроса о действиях Португалии.

между тем португальское правительство оказывало широкое содействие итало-германским интервентам. Из Испании бежало в Португалию около 50 тысяч испанских помещиков, офицеров и духовных лиц, которые открыто поддерживали военно-фашистскую диктатуру. В Лиссабоне, в отеле "Авис", поместился главный штаб испанских мятежников. Здесь происходила открытая вербовка добровольцев, поступавших в войска генерала Франко. Оружие и снаряжение для армии мятежников поступали из Германии и Италии через Португалию. Германские и итальянские пароходы, прибывавшие в порты Португалии, были освобождены от таможенного досмотра и фрахтовых сборов. Португальские аэродромы и самолёты обслуживали войска мятежников. Португальские банки снабжали их средствами.

И всё же, несмотря на эти всем известные и точно установленные факты, Комитет по невмешательству не предпринимал никаких мер, чтобы воздействовать на Португалию.

22 октября 1936 г. советский посол в Лондоне направил английскому Министерству иностранных дел ноту, в которой предлагалось признать и восстановить право испанского правительства на закупку вооружения. Нота предупреждала, что в противном случае советское правительство не будет считать себя связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем другие участники соглашения. Дня два спустя английское Министерство иностранных дел опубликовало свою ноту, где перечислены были случаи нарушения обязательства о невмешательстве, заслуживающие расследования; три таких нарушения были якобы совершены Советским Союзом и только одно - Италией. Что касается Португалии, то в ответ на представленные советским делегатом материалы её правительство стало угрожать отозванием своего представителя из Комитета по невмешательству. 28 октября 1936 г. комитет всеми голосами против делегата СССР признал необоснованными обвинения, выдвинутые против Португалии и Италии.

Оформление "оси" Берлин-Рим (25 октября 1936 г.)

Отказ от санкций против Италии, безнаказанность Германии, открыто нарушившей условия Версальского мира, военные успехи интервентов в Испании и позиция невмешательства, занятая европейскими державами, придавали всё больше смелости поджигателям новой войны. В октябре 1936 г. итальянский министр иностранных дел Чиано посетил Германию; здесь с Гитлером и Риббентропом им были подвергнуты обсуждению все вопросы, касавшиеся Абиссинии, Испании и дальнейшего итало-германского сотрудничества. Переговоры закончились заключением официального соглашения между Италией и Германией 25 октября 1936 г. Подписанный Риббентропом и Чиано протокол состоял из пяти пунктов. Германия формально признавала аннексию Абиссинии Италией. Устанавливалась общая линия поведения немцев и итальянцев в лондонском Комитете по невмешательству. Закреплено было соглашение о признании правительства Франко; в связи с этим намечены были способы дальнейшей военной помощи испанским мятежникам. Стороны договорились также о разграничении сфер экономической деятельности Италии и Германии на Балканах и в Дунайском бассейне.

Республиканское правительство Испании продолжало разоблачать вооружённое вмешательство Германии и Италии в гражданскую войну на Пиренейском полуострове. 27 ноября 1936 г. испанский министр иностранных дел Альварес дель Вайо обратился к Лиге наций с требованием в кратчайший срок рассмотреть факты нарушения Германией и Италией их международных обязательств и оказать испанскому народу помощь в его борьбе за независимость. Обращение Испании как члена Лиги наций в Совет Лиги являлось её неотъемлемым правом. Однако Совет Лиги наций явно не склонен был отозваться на обращённый к нему призыв. Своё уклонение он оправдывал ссылкой на то, что уже существует Международный комитет по невмешательству, который и занимается вопросами, поставленными республиканским правительством Испании. На поддержку Альвареса дель Вайо выступил на чрезвычайном заседании Совета Лиги наций 11 декабря 1936 г. лишь представитель Советского Союза, посол СССР во Франции.

"Факты, изложенные в прекрасной, полной достоинства речи делегата Испанской республики, - заявил он, - чрезвычайно серьёзны. Они установлены с неотразимой убедительностью... Налицо поддержка, оказываемая извне мятежникам, поднявшим бунт против законного правительства, свободно избранного народом и защищающего дело демократии. Это не что иное, как интервенция в пользу мятежников, осуществляемая иностранными державами".

Советский представитель подчеркнул далее, что после признания Германией и Италией "правительства Франко" вооружённая интервенция в Испании приняла особо опасную форму и чревата серьёзными международными осложнениями. Совет Лиги наций должен предупредить катастрофу, угрожающую делу всеобщего мира.

12 декабря 1936 г. Совет Лиги наций принял чисто академическую резолюцию о необходимости "изучить положение".

Дальнейшее развитие политики "невмешательства"

16 февраля 1937 г. специальная подкомиссия Комитета по невмешательству рассмотрела и приняла советское предложение о запрещении отправки "добровольцев" в Испанию. Однако уже в марте численность войск интервентов в Испании превышала 100 тысяч человек. Представитель СССР вновь выступил в комитете с протестом по этому поводу. И апреля английское правительство получило ноту Франко, уведомлявшую о том, что его командование решило блокировать испанский порт Бильбао и не допускать в Испанию английских пароходов с продовольствием. Английское Министерство иностранных дел не только не дало отпора этому решению мятежного "правительства", но и само отказалось от дальнейшей посылки в Бильбао пароходов на том основании, что порт будто бы блокирован и минирован. На заседании английской Палаты общин 19 апреля это решение правительства вызвало любопытную дискуссию:

"Либерал Перси Гаррис (обращаясь к Идену): Верно ли, что вы препятствуете пароходам ходить в Бильбао?

Иден: Это не совсем так.

Лейборист Джонс (обращаясь к Сэмюэлю Хору): Известно ли вам, что республиканские власти очистили вход в Бильбао от мин?

Хор: Мы имеем об этом сведения месячной давности.

Синклер: Не может ли министр сказать, сколько пароходов ушло из Бильбао на прошлой неделе?

Ренсимен: Четыре британских и неустановленное число испанских пароходов.

Синклер: А что, с этими пароходами случилось какое-либо несчастье? Они пострадали от мин?

Ответа на этот вопрос не последовало.

Синклер: Если министр не может ответить, то какие он вообще имеет доказательства наличия мин в Бильбао? (Смех в зале)".

Плоды политики невмешательства сказались очень скоро. 29 мая 1937 г. германский броненосец "Дейчланд", находившийся в испанской бухте у острова Ивиса, обстрелял из зенитных орудий республиканские самолёты.

Германские военно-морские суда нарочито становились на пути военного флота республиканской Испании, мешая его действиям. Когда испанские республиканские власти обстреляли суда мятежников, привезшие военное снаряжение, немецкие суда получили приказ "рассчитаться" с мирным населением: они подошли к беззащитному испанскому городку Альмерия и в течение нескольких часов вели артиллерийский обстрел этого города. В результате население города тяжело пострадало.

4 июня 1937 г. испанское правительство обратилось к представителю Великобритании с просьбой передать его ноту в Комитет по невмешательству. В ней оно указывало не только на нарушения немцами суверенитета республиканской Испании, но и на то, что возмутительные акты агрессии проводились ими под предлогом осуществления контроля, установленного лондонским Комитетом по невмешательству. Но комитет продолжал бездействовать. Ту же позицию сохранял и Совет Лиги наций, собравшийся на майскую сессию 1937 г. Резолюция Совета от 29 мая "с сожалением констатировала, что меры, принятые правительствами в результате рекомендаций Совета Лиги наций, не имели до сих пор желаемого эффекта". Тем не менее резолюция подтверждала, что "международная система контроля находится в действии"; членам Лиги предлагалось "не жалеть никаких усилий в этом направлении". Немецкие агрессоры имели полное основание весело посмеяться. Их "контроль" хорошо "действовал". Во всяком случае они "не жалели никаких усилий" при его осуществлении на Ивисе и в Альмерии.

Нионское соглашение (14 сентября 1937 г.)

После майской резолюции морской контроль интервентов и мятежников у берегов Испании стал проводиться ещё смелее. Участились случаи захвата судов, не только прибывших в Испанию, но и проходящих через Гибралтар. В особенности агрессивно действовали итальянские военные суда против торговых судов СССР. Итальянские подводные лодки потопили советские суда "Тимирязев" и "Благоев". В ноте протеста от 6 сентября 1937 г. советское правительство возложило на итальянское правительство всю полноту политической и материальной ответственности за эти пиратские действия. В конце концов французскому и английскому правительствам также пришлось подумать об охране торговых судов, плавающих в Средиземном море. С этой целью они предложили созвать конференцию средиземноморских и черноморских держав. Отвечая на это предложение, Наркоминдел в ноте от 7 сентября 1937 г. указал, что "правительство СССР готово принять участие в совещании, созываемом по инициативе французского и английского правительств 10 сентября и долженствующем обсудить вопрос о мерах, способных обеспечить безопасность плавания на открытых морских путях, представляющую одну из основ мира". Конференция состоялась с 10 по 14 сентября в Нионе, близ Женевы. На ней были представлены СССР, Англия, Франция, Турция, Египет, Румыния, Болгария, Греция и Югославия. Италия отказалась участвовать в Нионской конференции. Отказалась и Германия, также получившая приглашение, хотя она и не является средиземноморской державой. Зато республиканская Испания, непосредственно заинтересованная в вопросах конференции, приглашения не получила.

Нионская конференция вынесла резолюцию, обязывающую всех участников этого совещания принять решительные меры борьбы против действий пиратов на Средиземном море. Заинтересованные правительства распределили между собой охрану моря по отдельным зонам. На британский и французский флоты возлагалась обязанность обеспечить безопасность мореходства в открытом море вплоть до Дарданелл. Делегация?

СССР на Нионской конференции настаивала на том, чтобы охрана распространялась и на торговые суда испанского правительства. Однако это предложение было отклонено конференцией. Отказ был мотивирован доводом, представляющим верх дипломатического лицемерия. Указывалось, что "охрана жизни экипажей испанских судов может быть сочтена за вмешательство в испанский конфликт".

Сторонники невмешательства шли всё дальше. Английская и французская дипломатия уже ставила вопрос, не пора ли признать за правительством Франко право воюющей стороны. Это означало бы легализацию военно-фашистского мятежа в Испании против законного правительства. Разумеется, советское правительство решительно возражало против такого акта.

19 октября 1937 г. представитель СССР в Комитете по невмешательству огласил на заседании подкомиссии заявление, содержавшее резкую оценку деятельности этого учреждения.

"По убеждению советского правительства, - заявил делегат СССР, - так называемая политика невмешательства, проводимая через лондонский комитет, ни в какой мере не достигла своей цели, а именно не только не предотвратила самого активного вмешательства некоторых государств в испанские дела, но, наоборот, создала ширму, под прикрытием которой мятежные генералы получали за время существования комитета в постоянно возрастающем количестве подкрепления людьми, самолётами и амуницией. Лондонский комитет не мог помешать тому, что целые сражения с занятием значительной территории и крупных городов проводились почти исключительно иностранными войсками, сражающимися на стороне Франко. Весь мир убеждён теперь, что лондонскому комитету не удалось принять меры, которые ограничивали бы вмешательство в испанские дела, поскольку это касалось помощи генералу Франко, но что эти же меры создали действительное ограничение для снабжения законного испанского правительства" 1 .

Советская делегация заявила, что не может принять на себя "ни в малейшей доле ответственность за такую политику, которая уже в достаточной мере доказала свою несостоятельность".

1 марта 1939 г. Совнарком СССР постановил отозвать своего представителя из состава Комитета по невмешательству.

7 марта 1936 г. гитлеровские войска вступили в демилитаризованную по Версальскому договору Рейнскую зону, а МИД Германии сообщило, что Германия отказывается от Локарнских соглашений. Одновременно гитлеровцы демагогически предложили заключение пакта о ненападении с Францией и Бельгией на 25 лет, гарантами которого станут Англия и Италия. Это была азартная игра, затеянная Гитлером, поставившим на карту все. Военная оккупация области была блефом - Рейн перешли налегке немногие батальоны. Противодействие одной только Франции заставило бы гитлеровцев отступить. Германским войскам был отдан строжайший приказ - немедленно отойти назад при появлении французов. Все это отчетливо понимали в Берлине, но в Лондоне и Париже видели и другое - неудача гитлеровцев могла поставить под угрозу фашистский режим.

Антисоветские устремления ослепляли государственных деятелей Запада. Не СССР, а Франции в первую очередь угрожал переход германских войск через Рейн. Не к СССР, а к Англии приближался вермахт. Но когда советский представитель предложил 17 марта 1936 г. противопоставить политике меча политику коллективной безопасности, западные державы не хотели и слышать о мерах противодействия. 19 марта Лига Наций в резолюции из восьми строк констатировала нарушение Германией Версальского договора и Локарнских соглашений. А гитлеровцам был направлен пространный юридический меморандум, в котором разъяснялась неправомерность ремилитаризации Рейнской зоны с точки зрения международного права и выражалось согласие вступить в переговоры с Германией об организации новой системы «безопасности» в Западной Европе, т. е. оформить сговор против СССР. Позиция западных стран поощряла агрессоров на новые разбойничьи акты.

В ночь с 17 на 18 июля 1936 г. по условному сигналу - «Над всей Испанией безоблачное небо» - в стране вспыхнул мятеж. Главари мятежа полагали, что они одержат победу и в 48 часов захватят власть. Однако решительное сопротивление народа, героическая борьба Испанской коммунистической партии сорвали их замыслы. В Испании началась национально-революционная война народа против фашизма. Поражение реакции было предрешено, если бы не помощь иностранного империализма, в первую очередь германского и итальянского. Гитлер и Муссолини направили в Испанию десятки тысяч солдат, новейшие танки и самолеты. Германский вермахт, разворачивавшийся к «большой войне», использовал войну в Испании для проверки образцов вооружения, отработки тактических приемов. В годы войны в Испании возникло выражение «пятая колонна». Мятежный генерал Мола, наступавший на Мадрид осенью 1936 г., заявил: «Четыре колонны идут со мной, а моя пятая колонна находится в Мадриде!» Выражение поразило воображение современников, и термин «пятая колонна» стал крылатым, - так отныне называли фашистских заговорщиков во всем мире.

Наглая вылазка реакции на Пиренейском полуострове вызвала волну симпатий к героическому испанскому народу во всех странах мира. Демократическая общественность потребовала оказания помощи республиканцам. Общепринятые нормы международного права давали возможность правительству Испании закупать оружие и военные материалы за границей. Тогда, чтобы изолировать Испанию от внешнего мира, правительства Англии и Франции 15 августа 1936 г. заявили о своем «невмешательстве», запретив экспорт оружия и военных материалов в Испанию. В Лондоне 9 сентября 1936 г. начал работу Комитет по «невмешательству», в котором приняли участие 27 государств, имея формальную цель предотвратить распространение войны. Советский Союз принял участие в этом Комитете, учитывая, что, если бы удалось пресечь вмешательство Германии и Италии в национально-революционную войну, республика быстро одержала бы победу. Но очень скоро выяснилось, что агрессивные державы рассматривают Комитет как ширму для прикрытия своего вмешательства в испанские дела. Тогда 7 и 23 октября 1936г. советский представитель заявил, что СССР будет связан постановлениями о «невмешательстве» не больше, чем другие участники Комитета.

Соединенные Штаты хотя и не вошли в Комитет, но приняли действенные меры для удушения Испанской республики. Испанское правительство сумело закупить в США некоторое количество самолетов и авиамоторов на сумму в 3 млн. долларов. Но президент США счел необходимым публично осудить отправку их в Испанию как «непатриотический акт». 8 января 1937 г. конгресс расширил резолюцию о «нейтралитете», предусмотрев случай гражданской войны и распространив ее на Испанию. Испанские фашисты были безгранично благодарны. «Президент Рузвельт поступил как настоящий джентльмен, - заявил Франко. - Его закон о нейтралитете, приостанавливающий экспорт военного снаряжения обеим сторонам, быстрота, с которой он принят и проводится в жизнь, является жестом, который мы, националисты, никогда не забудем».

Испанская республика была отрезана от всех источников в капиталистическом мире, где она могла бы закупить вооружение. В то же время мятежники получали все необходимое для ведения войны. Причем наметилось своеобразное разделение труда: США и Англия предоставляли горючее, стратегические материалы; Германия и Италия - солдат и вооружение. 75% нефти Франко получал из США, главным образом от «Стандард ойл» и «Техас ойл» (последняя поставила только в кредит нефти на 6 млн. долларов), а остальные 25% давала англо-голландская «Ройал Датч-Шелл». Американские автомобильные компании - «Дженерал моторе», «Форд», «Студебеккер» - продали франкистам 12 тыс. грузовиков, причем не требовали немедленной, оплаты. Для сравнения можно указать, что из Германии и Италии франкисты получили в общей сложности 3 тыс. грузовиков. Помощь Германии Франко оценивалось в 372 млн. марок, Италии - в 7,5 млрд. лир.

Только Советский Союз отстаивал интересы испанского народа, оказывал ему моральную и материальную помощь. На международной арене советская дипломатия стремилась добиться прекращения вмешательства Германии и Италии в национально-революционную войну, разоблачала политику «невмешательства». Трудящиеся Советского Союза собирали средства для испанских борцов за свободу, Советское правительство открыло кредит республиканской Испании в размере 85 млн. долларов. На помощь испанскому народу пришли добровольцы из 54 стран мира. В составе интернациональных бригад они сражались против фашизма. Но их численность на протяжении всей войны никогда не превышала 20 тыс. человек. В борьбе против фашизма в Испании приняли участие советские добровольцы, среди которых были танкисты и летчики, моряки и общевойсковые командиры. Они не только сражались в первых рядах бойцов Республики, но и являлись военными консультантами. В числе последних были видные советские военные деятели, впоследствии прославленные генералы Великой Отечественной войны, - Мерецков, Родимцев и многие другие. Позиция Советского Союза в отношении германо-итальянской интервенции в Испании нагляднейшим образом продемонстрировала принципиальность советской внешней политики, на деле отстаивавшей лозунг «мир неделим».

Агрессия Германии и Италии на Пиренейском полуострове подрывала в первую очередь позиции Англии и Франции, создавая для последней непосредственную военную угрозу. Хотя англо-французские правящие круги не могли не понимать этого, они ни на йоту не отступили от политики «невмешательства». Соображения политики «баланса сил» перевесили здравые суждения, которые подсказывал даже беглый взгляд на географическую карту. В конечном счете победа фашизма в Испании означала утверждение агрессоров вблизи Англии и Франции, а не у границ Советского Союза. Но политика «баланса сил» деформировала обычно соотношение действия и противодействия на международной арене. Академик И. М. Майский, тогда советский посол в Лондоне и представитель СССР в Комитете по «невмешательству», отмечает: правительства Англии, Франции и США «вели в то время большую игру с гитлеровской Германией, толкая ее на войну с СССР. В этих видах они проводили политику «умиротворения» в отношении Гитлера, да и Муссолини. Оказание энергичной поддержки Испанской республике, хотя бы путем широкого снабжения ее оружием, могло поссорить правительства Англии и Франции с Германией и Италией, т. е. сорвать их большую игру с ними. Чемберлен и Даладье этого не хотели и потому были готовы жертвовать Испанией, вернее своими экономическими и стратегическими интересами на Пиренейском полуострове - тем более, что считали такую жертву временной. Ведь если бы удалась их большая игра и Германия и СССР истощили свои силы во взаимной войне, Англия стала бы хозяйкой положения в Европе».

один из основных принципов международного права, согласно которому никакое государство или группа государств не имеет права прямо или косвенно вмешиваться во внутренние и внешние дела др. государства. Принцип Н. закреплен в таких важных международных документах, как Устав ООН, Декларация ООН о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета 1965, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970, Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В Декларации о принципах между народного права 1970 предусматривается, что принцип Н. включает, в частности, запрещение вооруженной интервенции и др. форм вмешательства, направленных против правосубъектности государства или его полит., эконом, и культурных основ; запрещение организации, поощрения, по мощи или допущения вооруженной подрывной или террористической деятельности, направленной на изменение строя др. государства путем насилия; право государства избирать свою полит., эконом., социальную систему без вмешательства др. государств.

Отличное определение

Неполное определение ↓

НЕВМЕШАТЕЛЬСТВО

как особое направление внешней политики империалистических государств И. В. Сталин определил на XVIII съезде партии (1939) в следующих словах: "Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: "пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами". На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны,- следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание - не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, "в интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия". В годы, предшествовавшие второй мировой войне, политику Н. с особым усердием проводили Англия, Франция и США. Наиболее яркие проявления этой политики были связаны с захватом Японией Манчжурии в 1931 (см. Литтона комиссия), с итало-абиссинской войной в 1935-36 (см. Лига наций), с войной в Испании в 1936-39, с японо-китайской войной, начавшейся в 1937, с аннексией Австрии Германией в 1938 (см. Аншлюсс), с оккупацией Чехословакии Германией в 1939 (см. Мюнхенское соглашение 1938). Политика Н. была не только преступной, но и очень неумной политикой. Империалисты США, Англии и Франции рассчитывали, что с помощью политики Н. они натравят гитлеровскую Германию на СССР, а сами останутся в стороне от войны. Эти коварные планы не оправдались благодаря бдительности советской дипломатии. Гитлеровская Германия свой первый удар нанесла на западе, по Англии и Франции. В результате расчеты любителей загребать жар чужими руками потерпели крушение, и политика Н. наглядно продемонстрировала банкротство западной дипломатии. Н. в испанские дела. Этот политический термин родился в период войны в Испании 1936-39 и был тесно связан с соглашением о Н. в эту войну, заключенным 27 европейскими державами в августе 1936. Мятеж ген. Франко против законного правительства Испанской республики, поднятый 18. VII 1936, очень быстро стал крупнейшим фактом международного значения, т. к. вокруг него завязался чрезвычайно сложный узел политической борьбы между различными державами. Гитлеровская Германия при участии фашистской Италии спешно готовилась ко второй мировой войне. Первая проба сил европейских агрессоров была сделана в Африке во время итало-абиссинской войны (20. X 1935-13. V 1936). Благодаря трусливо-предательскому поведению правительств Англии и Франции агрессия окончилась успешно для Италии. Это поощрило Гитлера и Муссолини ко второму шагу - попытке приковать к фашистской колеснице Испанию, создав в ней правительство фашистского типа. Успех такой попытки обещал Германии и Италии ряд крупных стратегических преимуществ в будущей мировой войне, т. к. он поставил бы под удар пиренейскую границу Франции и морские коммуникации Англии с империей; он сильно повысил бы общий престиж фашизма в Европе и отдал бы в распоряжение фашистских держав богатые ресурсы Испании. Вот почему, когда выборы 16. II 1936 в Испании привели к власти левореспубликанское правительство, Германия и Италия начали подготовку военного реакционного мятежа против этого правительства. Англия и Франция видели быстрое нарастание германо-итальянской агрессии, но не принимали никаких эффективных мер для ее парирования. Этот факт объяснялся тем, что Англией в то время правила "клайвденская клика" (Чемберлен, Галифакс, Асторы и др.), а Францией - клика Даладье и Бонне. Ослепленные бешеной ненавистью к коммунизму, обе клики лелеяли мысль повернуть острие фашистской агрессии на восток, т. е. против Советского Союза. Поэтому, когда Франко начал мятеж, а Гитлер и Муссолини стали ему открыто помогать, правительства Англии и Франции решили, что, хотя укрепление фашистских держав на Пиренейском п-ове представляет для них известную опасность, все-таки из-за Испании не стоит ссориться с Германией и Италией, ибо это может испортить их "большую игру" с фашистскими державами по вопросам европейской политики. Конкретные примеры Н. в главных чертах представляли следующую картину: Идея Н. в испанские дела родилась в недрах английского министерства иностранных дел, однако по тактическим соображениям "честь" провозглашения такой политики была предоставлена Леону Блюму, который в то время стоял во главе французского правительства, опиравшегося на Народный фронт. Действительно, уже 25. VII 1936, т. е. через неделю после начала мятежа, Блюм выступил с заявлением, что Франция сохранит полный нейтралитет в испанском конфликте, и в течение августа развил большую дипломатическую активность в переговорах с другими странами, закончившихся подписанием 27 европейскими государствами (в стороне осталась только Швейцария) соглашения о Н. Это соглашение предусматривало запрещение экспорта и транзита оружия (включая самолеты) в Испанию, а также взаимную информацию участников соглашения о принятых ими с этой целью мерах. Для наблюдения за выполнением предусмотренных соглашением обязательств в Лондоне создавался особый комитет из представителей всех 27 держав. США, как держава внеевропейская, формально в соглашении не участвовали. Однако правительство США, наложив эмбарго на вывоз вооружения и амуниции испанскими республиканцами, фактически проводило ту же политику H. и несет за нее не меньшую ответственность, чем Англия и Франция. Позиция СССР в испанском конфликте была четко определена в известной телеграмме И. В. Сталина от 16. X 1936 на имя секретаря ЦК Испанской коммунистической партии Хозе Диаса, в которой говорилось, что "освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а - общее дело всего передового и прогрессивного человечества. Эта общая установка определила собой все действия Советской страны на протяжении испанской войны - от начала и до конца. Исходя из нее, трудящиеся Советского Союза уже в первые недели войны организовали массовые денежные сборы в пользу республиканского населения Испании и направили в Испанию ряд пароходов с продовольственными продуктами. Исходя из нее, Советское правительство решало и вопрос о своем участии в соглашении о Н. Поскольку было совершенно очевидно, что без поддержки извне Франко обречен на быстрое поражение, Советское правительство считало целесообразным путем соглашения о Н. сделать попытку приостановить или по крайней мере сильно сократить германо-итальянскую помощь мятежникам. В результате 23. VIII 1936 в Москве состоялся обмен нот между французским и Советским правительствами, уточнивший обязательства сторон по соглашению. Советское правительство послало также своего представителя в Лондонский комитет по невмешательству. Деятельность этого Комитета в сентябре - октябре 1936 сводилась к простому рассмотрению жалоб на нарушение соглашения о Н., поступавших в Комитет от того или иного правительства. Таких заявлений было очень много со стороны Советского и испанского правительств против Германии, Италии и Португалии. В свою очередь фашистские державы выдвигали обвинения против СССР. Рассмотрение жалоб очень часто сопровождалось бурными сценами, но практических результатов не имело, да и не могло иметь, т. к. Англия и Франция не желали поддерживать СССР в его борьбе против фашистской интервенции в Испании и принять действительно эффективные меры для прекращения итало-германской помощи Франко. В период от ноября 1936 до июля 1937 Комитет по Н. занимался рассмотрением плана контроля испанских границ. План этот после многомесячных ожесточенных споров и дискуссий был в конце концов одобрен 8. III 1937 Комитетом по Н. В основном он сводился к следующему: подтверждался запрет на экспорт в Испанию оружия и военных материалов; в дополнение вводился также запрет на посылку в Испанию иностранных войсковых частей и даже на разрешение отдельным гражданам стран - участниц соглашения отправляться в Испанию в качестве волонтеров; на франко-испанской и испано-португальской границах устанавливалась цепь контролеров, следящих за тем, чтобы указанные запреты соблюдались; вокруг берегов Испании создавался постоянный патруль из военных судов Англии, Франции, Германии и Италии (СССР тоже получил право участия в патрулировании, но фактически его не использовал); все суда стран - участниц Комитета, направляющиеся в Испанию, должны были по пути заходить в заранее определенные порты и брать в них на борт особых "наблюдателей" Комитета, которые в испанских портах, не сходя на берег, должны были знакомиться с характером разгружаемых материалов и следить за тем, чтобы среди них не было военной контрабанды; патрульные суда вдоль испанского берега должны были проверять, имеются ли "наблюдатели" Комитета на борту торговых пароходов, идущих в испанские порты. Намечались также мероприятия для предупреждения перелета иностранных самолетов в Испанию, но эту часть плана Комитет не успел разработать до конца. Несмотря на целый ряд недостатков, принятый Комитетом план контроля в случае своего эффективного осуществления сильно затруднил бы итало-германскую интервенцию. Поэтому фашистские державы сначала всячески саботировали введение плана в действие, а вскоре после того, как он начал функционировать (с 5 мая 1937), и совсем сорвали его. Придравшись к налету республиканской авиации (31. V 1937) на занятый мятежниками о. Ивиса, во время которого слегка пострадало противозаконно находившееся здесь немецкое военное судно "Дейчланд", германское правительство в виде репрессии бомбардировало с моря беззащитный испанский город Альмерию, превратив его в груду развалин, а затем демонстративно отказалось от участия в морском патруле и отозвало своего представителя из Лондонского комитета. Итальянское правительство также отказалось от участия в Комитете. Казалось, всему недостойному фарсу Н. пришел жалкий конец. Советская сторона энергично настаивала на необходимости признать факт провала этой политики и вернуть законному республиканскому правительству Испании право закупать потребное ему оружие где угодно. Однако британское и французское правительства, стремившиеся задушить республику, были настроены совсем иначе. В течение всего июня они смиренно упрашивали фашистские державы сменить гнев на милость и, наконец, добились своей цели: представители Германии и Италии вернулись в Комитет, но категорически отказались согласиться на восстановление прежнего плана контроля. 2. VII 1937 они предложили свой собственный проект урегулирования возникших осложнений, сводившийся к следующему: на суше (т. е. конкретно на франко-испанской границе) сохраняется старая форма контроля; на море же патрулирование вдоль испанских берегов прекращается и вместо него "обеим сторонам в Испании" (т. е. как республиканскому правительству, так и Франко) предоставляются права воюющей стороны, или, иначе, право задерживать на море суда, отводить их в испанские порты и производить там проверку их грузов с конфискацией через призовые суды военной контрабанды. Этот проект грозил величайшей опасностью для Испанской республики. Уже и до того франкистские мятежники с помощью Италии и Германии делали попытки захватить де факто, без всякого признания со стороны других держав, права воюющей стороны, совершенно незаконно задерживая и даже топя в Средиземном море торговые суда, идущие под флагами различных европейских держав (см. Нионское соглашение 1937). Еще больший эффект имело бы официальное признание за мятежниками прав воюющей стороны. Правда, военный флот Франко был, ничтожен, но к его услугам имелись суда итальянского, а отчасти германского флота, для использования которых франкистами могли быть найдены подходящие формы. С помощью этих судов Франко стал бы господином в испанских водах и установил бы полную блокаду республиканского берега. Тогда Испанская республика оказалась бы в мертвой петле как с суши (франко-испанская граница), так и с моря и должна была бы быстро задохнуться без импорта оружия и военных материалов из-за границы. Наглость фашистского плана была столь велика, что даже Англия и Франция не решились его полностью принять,- особенно учитывая тот широкий общественный резонанс, который получила решительная оппозиция против этого плана со стороны Советского Союза. Больше того, под давлением масс французское правительство вынуждено было временно открыть франко-испанскую границу. Чтобы найти выход из затруднительного положения, английское правительство 14. VII 1937 внесло в Комитет свой собственный компромиссный план. Суть британского плана сводилась к следующему: контроль испанских сухопутных границ сохраняется в прежнем виде; морское патрулирование берегов Испании прекращается, и вместо этого в испанских портах, находящихся в руках как республиканцев, так и мятежников, устанавливаются постоянные "наблюдатели" Комитета, которые обязаны проверять характер приходящих в Испанию грузов и приезжающих туда людей; иностранные волонтеры (к тому времени на стороне Франко кроме марокканцев сражалось до 100 тыс. итальянских и немецких военнослужащих, большей частью в регулярных войсковых формированиях, против 20 тыс. добровольцев Интернациональной бригады на стороне республиканцев) выводятся из Испании под контролем специальных комиссий Комитета; когда Комитет признает, что эвакуация волонтеров происходит нормально, обеим сторонам, т. е. Франко и испанскому правительству, будут предоставлены "ограниченные" права воюющей стороны. Борьба, завязавшаяся в Комитете в связи с британским планом, продолжалась целый год. Фашистские державы добивались немедленного закрытия франко-испанской границы и немедленного предоставления "обеим сторонам" прав воюющей стороны, откладывая вывод волонтеров до весьма неопределенного будущего. Им хотелось возможно скорее зажать Испанскую республику в кольце сплошной блокады на суше и на море. СССР, наоборот, категорически настаивал на полном выводе волонтеров, как предпосылке для обсуждения вопроса о правах воюющей стороны и о восстановлении контроля на франко-испанской границе. Англия и Франция, в соответствии со своей общей линией, по существу поддерживали Германию и Италию. В конечном счете "британский план" был одобрен Комитетом 5. VII 1938. Советской стороне в результате длительной борьбы удалось внести в этот план поправки, несколько смягчавшие его отрицательные стороны. Однако этот план так и остался в архивах Комитета. Поощряемые позицией Англии и Франции в испанском вопросе, Гитлер и Муссолини окончательно распоясались. Чехословацкий кризис как раз в это время достиг своего апогея. 30. IX было заключено Мюнхенское соглашение. Внимание мировой общественности было отвлечено в другую сторону. Фашистские державы немедленно использовали создавшуюся ситуацию в интересах Франко. Италия де факто установила блокаду республиканского берега. Даладье еще раньше (с весны 1938) вновь закрыл франко-испанскую границу. Чемберлен, который все явственнее искал сближения с Муссолини, 11-14. I 1939 в сопровождении министра иностранных дел Галифакса нанес дружественный визит в Рим. Испанская война быстро шла к своему трагическому концу. Несмотря на беспримерный героизм испанского народа, сохранявшего мужество и стойкость до последнего момента, преступная политика Англии, Франции и США, по существу сводившаяся к интервенции в пользу мятежников, не могла не дать своих плодов: лишенные оружия и боеприпасов, республиканские армии вынуждены были отступить перед ураганом огня и стали, направленным против них Франко или, точнее, Гитлером и Муссолини. К марту 1939 фашистский мятеж увенчался успехом. Теперь Лондонскому комитету было совсем нечего делать. После принятия "британского плана" Комитет в полном составе уже больше ни разу не собирался. С начала 1939 Комитет вступил в период "ликвидации дел"; еще 1. III 1939 советский представитель был отозван своим правительством из Комитета; весной 1939 Комитет был окончательно распущен. Позиция СССР в Комитете все время оставалась последовательной и неизменной защитой законного республиканского правительства Испании против фашистских мятежников. Она определялась принципом, провозглашенным И. В. Сталиным в телеграмме Хозе Диасу. Прежде всего СССР ставил своей задачей использовать работу Комитета для мобилизации демократических сил во всем мире в защиту Испанской республики. Непосредственное участие СССР в Комитете открывало для этого большие возможности: каждый шаг, каждый маневр, каждая интрига явных или скрытых врагов демократии служили материалом для привлечения общественного внимания к их гнусным проискам. СССР неоднократно (напр., в декабре 1936, в мае 1937, в сентябре 1938) выступал по испанскому вопросу в Лиге наций, решительно отстаивая интересы всеобщего мира и борьбы против агрессии. СССР сыграл крупную роль в заключении Нионского соглашения, направленного против пиратских действий фашистских подводных лодок в Средиземном море. СССР принимал также самые энергичные меры для того, чтобы через печать, радио, кино и т. д. правильно ориентировать мировое общественное мнение об испанской войне и связанных с ней событиях, в особенности о позиции различных держав в данном вопросе. СССР с самого начала решительно выступил против стремления империалистических держав ставить на одну доску признанное всеми странами законное правительство Испанской республики и мятежного ген. Франко, политического преступника и изменника родины, не имеющего никакого юридического статуса. Советский Союз был единственным государством, последовательно защищавшим суверенные права испанского народа против открытой и скрытой интервенции различных империалистических государств. Когда окончательно выяснилось, что Германия и Италия, несмотря на свое участие в Лондонском комитете, продолжают обильно снабжать Франко оружием, Советское правительство 7. X 1936 сделало в Комитете заявление, что оно "ни в коем случае не может согласиться превратить соглашение о невмешательстве в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам со стороны некоторых участников соглашения против законного испанского правительства", и что, "если не будут немедленно прекращены нарушения соглашения о невмешательстве, оно будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из соглашения". Так как указанные нарушения продолжались, то 23. X Советское правительство довело до сведения Комитета, что в соответствии с заявлением от 7. X 1936 "оно не может считать себя связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из остальных участников этого соглашения". Иными словами, Советское правительство стало на ту единственно возможную точку зрения, что в сложившихся обстоятельствах испанскому правительству должно быть возвращено его законное право покупать оружие там, где оно считает необходимым, и последовательно проводило эту точку зрения на протяжении всей войны. В Комитете соотношение сил было крайне неблагоприятно для СССР. Он имел здесь против себя открыто Германию, Италию и Португалию и скрыто-Англию и Францию. Остальные державы - средние и малые - обычно поддерживали большинство. Даже те из них, которые сочувствовали Испанской республике, не решались об этом громко заявить. В такой обстановке, конечно, невозможно было использовать Комитет, чтобы улучшить положение Испанской республики в ее борьбе против Франко и его германских и итальянских покровителей. Но зато вполне возможно было предупредить принятие Комитетом решений, ухудшающих шансы республиканского правительства, ибо работа Комитета была построена на принципе единогласия. Систематически голосуя против различных предложений Германии, Италии, Англии и Франции, имевших целью ослабить позиции Испанской республики, советская сторона сорвала целый ряд попыток империалистических держав ускорить победу Франко. Таким образом, если героическое сопротивление испанского народа продолжалось почти три года, если оно вписало в историю одну из самых блестящих страниц, которой будут еще долго вдохновляться борцы против фашизма и реакции, то это в большой степени явилось результатом энергичных усилий Советского Союза в деле защиты демократической Испанской республики.

Возникавшим конфликтам и войнам в Европе и за ее пределами не было оказано решительного противодействия. Так, английские изоляционисты заявляли, что Англия - страна не европейская и что она не имеет общих интересов с государствами континента. Такую же позицию отстаивали сторонники изоляционизма в США. Лишь немногие государственные деятели, как президент Ф. Рузвельт, понимали всю опасность начинавшейся агрессии Италии и Германии. В августе 1935 г. конгресс принял закон о «нейтралитете». Этим законом предусматривалось право президента запретить экспорт оружия, боеприпасов или военного снаряжения для воюющих стран, а также для нейтральных государств, которые могли бы передать это вооружение воюющим сторонам. Фактически «закон о нейтралитете» не делал различия между агрессором и его жертвой.

Во время итало-абиссинской войны Германия не принимала участия ни в каких заявлениях или других акциях против итальянской агрессии, а гитлеровская пресса проявляла сочувствие к захватчикам. Такая позиция отражала начинавшееся за кулисами сближение двух фашистских государств. Кроме того, Германия готовилась к отказу от Локарнских соглашений, условия которых не допускали вооружения ее западных границ, необходимого для осуществления захватнических планов Гитлера на Востоке. Очередной задачей гитлеровской дипломатии явилось создание военного барьера на Рейне как средства обеспечения германского тыла.

6 марта 1936 г. на заседании кабинета министров обсуждался вопрос об отказе от Локарнских соглашений. Ряд германских политиков и военных выступили с возражениями против оккупации Рейнской области: по соображениям дипломатическим, финансовым и стратегическим это мероприятие представлялось им рискованным. Тем не менее, 7 марта 1936 г. приглашенным в германское Министерство иностранных дел послам Англии, Франции, Бельгии и Италии был передан меморандум об отказе от Локарнских соглашений и о занятии Рейнской зоны германскими войсками, демилитаризованной на основании Версальского договора.

10 марта 1936 г. представители Англии, Франции, Бельгии и Италии встретились в Париже. Французское правительство требовало немедленного вывода германских войск из Рейнской зоны. Вопрос был передан в Совет Лиги наций, где была принята резолюция, которая ограничилась признанием факта нарушения Германией статьи 43 Версальского договора и Локарнского соглашения. Таким образом, акт нарушения Версаля не встретил сколько-нибудь эффективного сопротивления Англии и Франции.

Конференция вМонтрё по пересмотру режима проливов.

В 1936 г. Турцией был поднят один из вопросов международной политики - вопрос о проливах. Турецкое правительство не раз заявляло о необходимости пересмотра Лозаннской конвенции 1923 г., установившей режим демилитаризации проливов. 22 июня 1936 г. в Монтрё в Швейцарии открылась конференция, на которой рассматривался вопрос о ремилитаризации проливов. Он не вызвал на конференции никаких возражений. Главные споры возникли по вопросу о проходе военных кораблей черноморских держав через проливы и вопрос о допущении в Черное море военных флотов других держав.

Конференция завершилась подписанием новой Конвенции о проливах, которая является действующим международным договорным актом, определяющим современный правовой режим черноморских проливов. Важнейшие положения Конвенции сводились к следующему. В преамбуле указывалось, что под определением «Проливы», содержащиеся в Конвенции, подпадают Дарданеллы, Мраморное море и Босфор. Требование Турции о восстановлении ее прав в зоне проливов было полностью удовлетворено. Международная комиссия проливов распускалась. Наблюдение и контроль за проходом судов через проливы возлагались на Турцию. Она получила право содержать свои вооруженные силы в зоне проливов и укреплять ее.

Конвенция подтвердила лозаннское решение о полной свободе прохода через проливы коммерческих судов всех стран. В отношении же военных судов было проведено различие между черноморскими и нечерноморскими государствами. Военные суда последних при проходе через проливы ограничены в мирное время классом (легкие надводные корабли, малые боевые суда и вспомогательные суда), общим тоннажем в момент прохода и общим числом. Предельная продолжительность пребывания военных судов нечерноморских стран в Черном море ограничивалась трехнедельным сроком. Для прохода через проливы кораблей черноморских стран ограничений в отношении тоннажа не установлено. Конвенцией устанавливается порядок и сроки предупреждения турецкого правительства о всяком предстоящем проходе через проливы военных судов. Участниками Конвенции 1936 г. являлись Болгария, Великобритания, Греция, Италия, Румыния, Турция, СССР, Югославия и Япония.

Интервенция в Испании и соглашение о невмешательстве в испанские дела.

Поощряемые политикой невмешательства правящих кругов Англии, Франции и США, фашистские державы переходили к актам прямой агрессии в Европе. 18 июля 1936 г. начался фашистский мятеж против испанского правительства в Испанском Марокко, на Канарских и Балеарских островах. В тот же день начались выступления мятежников по всей Испании. Во главе мятежа стал правительственный комиссар в Марокко генерал Франко.

В первые недели мятеж развивался неблагоприятно для фашистов. Большая часть армии осталась верна республике. Мятеж мог быть задушен в зародыше. Но Германия и Италия открыто вмешались в гражданскую войну в Испании. Целью их открытой военной интервенции в Испании было захватить в свои руки пути сообщения, связывающие Атлантический океан с бассейном Средиземного моря, и закрепить за собой испанский плацдарм на случай войны с Англией и Францией. Так, захват итальянскими военно-морскими силами Балеарских островов перерезал пути сообщения Франции с Марокко.

Англия и Франция провозгласили политику «невмешательства» в испанские дела. В августе 1936 г. 27 европейских государств, в том числе СССР, подписали соглашение о невмешательстве в испанские дела. Соглашение о невмешательстве предусматривало запрещение экспорта оружия в Испанию. Для наблюдения за выполнением предусмотренных соглашением обязательств в Лондоне создавался Комитет из представителей подписавших его государств. Однако, как вскоре стало ясно, соглашение о невмешательстве не заставило Германию и Италию прекратить их помощь мятежникам. Не желая «нести ответственность за политику попустительства агрессии», СССР 1 марта 1939 г. вышел из состава Комитета по невмешательству.

Ободренный постоянными отступлениями «западных демократий», Гитлер готовился к дальнейшей экспансии. На секретном совещании в ноябре 1937 г. Гитлер сообщил о своих планах захвата Австрии и Чехословакии, а затем о наступлении на западе против Франции и Англии.

Образование блока агрессивных держав. Ось Берлин - Рим - Токио

Осложнению обстановки в мире способствовало и оформление блока агрессивных держав. Благожелательная позиция Германии во время итальянской агрессии против Эфиопии и совместная германо-итальянская интервенция в Испании повели к сближению фашистских агрессоров. В октябре 1936 г., во время визита министра иностранных дел Италии Г. Чиано в Берлин были подвергнуты обсуждению все вопросы, касавшиеся дальнейшего итало-германского сотрудничества. Переговоры завершились заключением официального соглашения между Италией и Германией 25 октября 1936 г. - ось Берлин - Рим. Германия формально признавала аннексию Эфиопии Италией. Устанавливалась общая линия поведения немцев и итальянцев в лондонском Комитете по невмешательству; было закреплено соглашение о признании правительства Франко; в связи с этим намечены были способы дальнейшей военной помощи испанским мятежникам. Партнеры договорились о разграничении сфер экономической экспансии на Балканах и в Дунайском бассейне.

Приход к власти в Японии в 1936 г. крайне правого правительства К. Хирота облегчил поворот этой страны к сближению с гитлеровской Германией. 25 ноября 1936 г. обе страны подписали соглашение о борьбе против Коммунистического Интернационала (Антикоминтерновский пакт). Участники Антикоминтерновского пакта обязались информировать друг друга о деятельности Коммунистического Интернационала и в тесном сотрудничестве вести против него борьбу. Они приглашали другие государства присоединиться к пакту. В секретном приложении к пакту говорилось, что в случае войны одной из сторон с Советским Союзом другая сторона обязана не предпринимать никаких мер, которые могли бы облегчить положение СССР. Был установлен срок действия соглашения - пять лет.

6 ноября 1937 г. к Антикоминтерновскому пакту присоединилась Италия. Возникло объединение трех агрессивных государств, получившее в политической публицистике название «треугольника Берлин - Рим - Токио». Хотя официально этот блок был направлен против Советского Союза и левых сил внутри стран-участниц, на деле он представлял серьезную опасность для западных держав - США, Англии, Франции.

Захват Австрии Германией.

Попытка австрийских нацистов захватить власть в Вене в июле 1934 г., когда был убит канцлер Австрии Дольфус, не удалась. В ноябре 1937 г. гитлеровское руководство, завершив дипломатическую подготовку к акту агрессии и получив, наконец, согласие итальянского диктатора Б. Муссолини, приняло решение о форсированной подготовке захвата Австрии. Спустя два месяца состоялась встреча А. Гитлера с английским министром без портфеля Галифаксом, который дал понять, что при определенных условиях английское правительство не станет возражать против захвата Австрии, Чехословакии и «вольного города» Данцига (Гданьска). Английские руководители стремились любой ценой разрешить англо-германские противоречия.

Получив поддержку от западных держав, Германия приступила к действиям. 11 февраля 1938 г. австрийский канцлер А. Шушниг был вызван в резиденцию А. Гитлера. Фюрер потребовал от него амнистии для осужденных нацистов и предоставления полной свободы для их деятельности, а также введения в правительство австрийского нациста Зейсс-Инкварта. Эти требования были приняты. 12 марта германские войска вторглись в Австрию и оккупировали ее. На следующий день, 13 марта, новый канцлер Зейсс-Инкварт законодательным актом официально объявил о присоединении Австрии к Германии. Одновременно таким же законом в Берлине было утверждено включение Австрии в состав Германской империи.

События в Австрии не могли не вызвать отклика в европейских странах. В Италии Муссолини пришлось признать аншлюс. В начале апреля 1938 г. Англия, Франция и США ликвидировали свои дипломатические миссии в Вене и тем самым признали аншлюс. Проблема отпора фашистской агрессии стала одной из самых основных международных проблем.

Судетский кризис

После аншлюса Австрии гитлеровское правительство начало готовить захват Чехословакии. Еще в феврале 1938 г. Гитлер заявил в рейхстаге о своем намерении объединить «10 миллионов немцев, живущих по ту сторону границы». А. Гитлер выдвинул требование о передаче Германии Судетской области, большинство населения которой составляли немцы. Их активно поддерживала судетонемецкая партия во главе с К. Генлейном, которая требовала полной автономии для Судетской области. Такой же автономии требовала для Словакии словацкая партия Глинки. Эти требования были отклонены.

В апреле 1938 г. правительство Чехословакии пошло на ряд уступок. Однако руководители судетонемецкой партии прервали переговоры. В середине мая началось передвижение германской армии к границам Чехословакии. Одновременно дипломатия гитлеровской Германии заверяла, что не имеет никаких притязаний на территорию Чехословакии.

Учитывая настроение народа, правительство Чехословакии 20 мая 1938 г. объявило частичную мобилизацию. Ее армия была одной из лучших в Европе, она имела мощную военную промышленность, технический уровень которой был поднят на высоту. Однако сопротивление Чехословакии этим требованиям было серьезно ослаблено позицией Англии и Франции, которые советовали чехословацкому правительству пойти на уступки. Возникший политический кризис английское правительство Чемберлена рассчитывало преодолеть путем уступок Германии за счет Чехословакии. Сходную позицию заняли и США.

А. Гитлер со своей стороны давал понять, что он готов к соглашению с Англией, но только после разрешения чехословацкого вопроса. На это и были направлены усилия английской дипломатии. В августе 1938 г. в Лондоне состоялось совещание руководителей английского и французского правительств. Его результатом было вручение президенту Чехословакии Э. Бенешу совместного ультимативного предложения, предусматривавшего передачу Германии областей «с преобладающим немецким населением». Английское правительство соглашалось принять участие в международных гарантиях новых границ Чехословакии, но при условии ликвидации пактов этой страны с другими державами, то есть имелся в виду советско-чехословацкий договор о взаимной помощи. Так шаг за шагом Англия и Франция, при одобрении со стороны США, готовили капитуляцию перед Гитлером. Они проводили политику, рассчитанную на сохранение европейского мира путем уступок агрессорам. Это была политика «умиротворения» фашистской Германии. Далеко идущая цель ее - направить германскую экспансию на восток.

Мюнхенское соглашение

Западные державы отказали Чехословакии в помощи. В сентябре 1938 г. нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов заявил, что СССР готов выполнить свои обязательства оказания помощи Чехословакии по договору 1935 г., даже если Франция откажется оказать помощь Чехословакии. Однако под нажимом Англии и Франции чехословацкое правительство вынуждено было принять германские требования.

Но А. Гитлер вновь расширил свои территориальные требования к Чехословакии. По согласованию с Берлином свои притязания на чехословацкие земли также выдвинули Польша и Венгрия, с которыми Германия была связана дружественными отношениями. Н. Чемберлен заявил, что новые требования Гитлера должны быть подвергнуты обсуждению. Советский Союз заявил польскому правительству, что в случае нападения Польши на Чехословакию советско-польский пакт 1932 г. о ненападении будет без предупреждения денонсирован. В эти дни президент США Ф. Рузвельт обратился к Гитлеру с призывом к мирному урегулированию судетской проблемы.

29 сентября 1938 г. в Мюнхене открылась конференция полномочных представителей Германии, Великобритании, Франции и Италии. Здесь в течение одного дня судьба Чехословакии была решена. В соответствии с соглашением четырех держав Чехословакия обязана была в течение десяти дней с 1 по 10 октября передать Германии Судетскую область со всеми имеющимися там сооружениями. Чехословакия теряла почти 1/5 своей территории и около 1/4 населения. Германская граница проходила теперь в 40 км от Праги. Страна лишилась мощных военных сооружений, половины тяжелой промышленности. В соглашении указывалось также на необходимость «урегулировать» вопрос о польском и венгерском национальных меньшинствах в Чехословакии. Таким образом, имелось в виду отторжение от Чехословакии еще некоторых частей ее территории в пользу Польши и Венгрии. Чехословацкое правительство вынуждено было принять Мюнхенское соглашение.

30 сентября А. Гитлер и Н. Чемберлен подписали англо-германскую декларацию, предусматривавшую взаимные консультации и обязательство решать все спорные вопросы путем переговоров. По своему значению эта декларация могла быть приравнена к договору о ненападении. Позднее, в декабре 1938 г., сходную декларацию подписали Германия и Франция. США приветствовали итоги мюнхенской встречи глав четырех государств. «Мюнхенский сговор» 1938 г. был ошибочной попыткой западных держав добиться смягчения усилившихся противоречий с гитлеровской Германией.

К этому времени Германия перегнала Англию и Францию по объему промышленной продукции, с успехом соперничала на рынках почти всех континентов. Наряду с обострением этих экономических противоречий росла и политическая угроза демократическим государствам со стороны блока реакционно-фашистских держав. Германия быстро превращалась в преобладающую военную силу в Западной Европе. Захват Австрии и Судетской области резко увеличил военно-экономическую мощь Германии. Почувствовав свою силу, Германия выдвигала требования вернуть ей ее старые колонии и вообще провести новый передел мира, а также обеспечить ей беспрепятственный выход к океанам.

Правительства Англии, Франции и США начинали понимать опасность, которую представляла для них экспансия Германии и Японии. Продолжался процесс сближения между Германией, Италией и Японией. Однако правящие круги западных демократий все еще надеялись, что им удастся разрешить эти противоречия за счет Советского Союза, что они сумеют направить агрессию Германии и Японии в сторону социалистического государства.

Международно-политический аспект был тесно связан с идеологическим: Испания стала полем столкновения между левыми, вступившими в союз с демократами, и фашистами, заключившими союз с консерваторами.

Эта кульминация противостояния произошла благодаря той роли, которую, прямо или косвенно, играли Франция и Советский Союз на протяжении всего кризиса.

Победа Народного фронта во Франции на выборах в апреле- мае 1936 г. позволила коммунистам впервые в Западной Европе войти в правительственное большинство. Премьер-министр Леон Блюм был умным, честным и благородным политическим деятелем. Дюрозель характеризует его как «компетентного и одновременно идеалистичного» политика. Конечно, это был выдающийся

французский политический деятель 30-40-х годов, но его раздирали противоречия между стремлением проводить гуманную демократическую политическую линию и реальностью, ограничивавшей его замыслы. Он возглавил самое антифашистское правительство, какое только могло быть создано во Франции. Правительство Блюма не назначило преемника на посту посла в Риме вместо профашистски настроенного де Шамбрёна, и в течение двух лет интересы Франции в итальянской столице представлял просто поверенный в делах. Однако ни министр иностранных дел Ивон Дельбос, ни генеральный секретарь МИДа Леже не могли уклониться от отмены санкций против Италии и от фактической нормализации отношений с Римом. Отношения между Муссолини и Лавалем были амбивалентными, но вместе с тем их отравляла смесь надежды и досады. Испанский казус в полной мере выявил эту двойственность.

Когда известие о мятеже в Марокко достигло Парижа, там сразу же возникло спонтанное желание помочь друзьям. Поток военной помощи (первые действительно прибывшие в Испанию поставки) пересек Пиренеи. 23 и 24 июля Блюм и Дельбос прибыли в Лондон и поняли, что Великобритания относится враждебно к вмешательству Франции в гражданскую войну в Испании. После их возвращения в правительстве остро обсуждался выбор политической линии, и министры-радикалы пригрозили правительственным кризисом в случае возобновления помощи Мадриду. В результате было заявлено о закрытии границы с Испанией для любых поставок вооружений. Известие об итальянских и немецких поставках мятежникам несколько нарушило этот осторожный подход: решение отправить в Испанию около двадцати самолетов, принятое 1 августа, сопровождалось предложением английскому и итальянскому послам выработать общую политику «невмешательства».

Смысл этого предложения был ясен - оно было вызвано угрозой Германии расценивать вмешательство Франции и ее помощь правительству Мадрида как прососветскую акцию. Более того, оно было связано с очевидным отказом Великобритании одобрить какие-либо действия, направленные на восстановление законности а Испании. Правительство Великобритании и консервативная печать не оставляли сомнений в том, что они не желали признать опасные для Лондона изменения в Западном Средиземноморье.

Новизна ситуации в этом регионе была связана с усилением позиции Италии (но Муссолини предоставлял гарантии, достаточные, чтобы в тот момент успокоить Идена), а также с чрезмерным укреплением франко-испанского блока, который поддерживали Советы.

Политика «невмешательства» была фиговым листком, которым прикрывались реальные действия. Поэтому никто не отказывался присоединиться к ней. Первыми отозвались англичане, затем Советы, итальянцы, немцы - в целом 27 стран. 8 сентября «Комитет по международному контролю» собрался в Лондоне на свое первое заседание. Начались неспешные дипломатические переговоры, под прикрытием которых все тоталитарные державы делали то, что хотели. Немцы продолжали свои поставки в Испанию; итальянцы отправляли людей под видом волонтеров, но хорошо организованных непосредственно фашистским военным командованием; все те страны, которые оказывали массированную помощь франкистам, продолжали свою деятельность, несмотря на постоянные опровержения и обязательства прекратить отправку людей и вооружений в Испанию.

Со своей стороны, Советы, благодаря возможностям, предоставленным им конвенцией Монтрё, могли направлять свою помощь законному правительству и, более того, содействовать организации «интернациональных бригад». Начиная с сентября, бригады формировались на территории Франции, и оттуда более или менее легально проникали в Испанию. Они собирали под свои знамена всех тех, кто понял необходимость антифашистской борьбы и кто в жестких условиях угрозы нацизма отказывался видеть те ужасные ошибки, которые совершали коммунисты. В этой ситуации самая слабая и уязвимая позиция была у Франции, которая покровительствовала политике «невмешательства», а фактически делала возможным вмешательство антифашистских добровольных «бригад»; не помогала законному правительству Испании и таким образом создавала благоприятные условия для итало-германской политики и сближению Великобритании с Германией, подготавливая тем самым собственную изоляцию.

Советы первыми предприняли серьезное военное вмешательство в дела Испании, которое сопровождалось массированной пропагандистской кампанией. Уже в конце октября Сталин сообщил секретарю Испанской коммунистической партии о поддержке Москвы. Тем не менее, он сделал все возможное, чтобы избежать отождествления испанской проблемы с советской политикой, так как это противоречило налаживанию сотрудничества Советов с западными демократиями. Сталин, Ворошилов и Молотов в декабре 1936 г. в письме к тогдашнему премьер-министру Испании Ларго Кабальеро призывали испанских республиканцев избегать крайностей и предпринимать необходимые усилия, чтобы «помешать врагам Испании представить ее как коммунистическую республику».

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Испанские коммунисты ревностно выполняли эти установки и боролись с троцкистами ПОУМ и с анархистами, которые были особенно сильны в Каталонии и упорно отстаивали радикальную аграрную реформу. Кампания систематических убийств, организованная агентами советской тайной полиции и испанскими коммунистами, дискредитировала деятельность антифашистского правительства, хотя и не помешала относительному сплочению интернациональных бригад, которые стали символом борьбы с фашизмом. Но необходимо подчеркнуть, что советское вмешательство способствовало усилению тревоги Лондона и послужило аргументом для тех, кто поддерживал Франко. Гражданская война, продолжавшаяся в сложной международной обстановке, характеризовалась взаимными обманами и жестокостью, предвосхитившей ужасы второй мировой войны.

Особенность гражданской войны заключалась в том, что внутренние противоречия и скрытая борьба подрывали единство антифашистского фронта. Анархисты и левые экстремисты пытались ускорить процесс революционной трансформации с помощью ряда экономических реформ, что вызывало противодействие умеренных элементов антифашистского фронта. Коммунистическая партия, влияние которой в период республики было незначительным, окрепла в связи с тем, что Советский Союз, еще в большей мере, чем Франция, был готов посылать военную помощь. Именно это привело к тому, что он стал навязывать свою политическую линию испанскому правительству, диктуя ее через Коминтерн, который в Испании представлял итальянец Пальмиро Тольятти. Пытавшийся лавировать между различными тенденциями Ларго Кабальеро был вынужден в середине 1937 г. уйти в отставку, уступив место более умеренной коалиции, которой руководили Хуан Негрин и Индалесио Прието. В мае коммунисты осуществили кровавые репрессии в Барселоне. В связи с этим Прието, враждебно относившийся к росту влияния коммунистов, ушел из правительства, которым Негрин продолжал руководить до окончания антифранкистского сопротивления в марте 1939 г.

Поражение было неизбежным в связи с неравенством сил сражавшихся и провалом попытки помешать соединению отрядов, шедших из Андалусии, с антиправительственными мятежниками Галисии (родина Франко и одна из областей, где было особенно сильно клерикальное влияние) и частично Астурии. Уже в августе 1936 г. две группировки объединились и взяли город Бада-хос в Эстремадуре. С тех пор военные операции продолжались с переменным успехом, но общая тенденция оставалась неизменной. Однако ни упорное сопротивление антифашистов, ни знаменательные победы «интернациональных бригад» вроде той, что была

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

одержана в марте 1937 г. итальянскими формированиями в сражении с итальянскими фашистскими волонтерами под Гвадалахарой (горькое предзнаменование гражданской войны в Италии в 1943-1945 гг.) не изменили общего хода военных действий. В начале 1939 г. судьба республики была предрешена, и в феврале Великобритания, а также и Франция признали правительство Франко. Осада Мадрида завершилась 28 марта 1939 г.

Еще по теме 3.7.3. ПОЛИТИКА «НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА»:

1. 3.7. Гражданская война в Испании, Средиземноморье и политика «невмешательства»
2. 8.2 Выбор моделей макроэкономической политики Проблемы осуществления стабилизационной политики. Активная и пассивная политика