Эсхил (525 г. до н.э. - 456 г. до н.э.) - первый великий греческий трагик, получивший мировое признание. Именно он придал греческой трагедии великолепие и монументально-патетический стиль и по праву заслужил имя "отца трагедии" ещё в античные времена. Образы, созданные им, вошли в искусство как его неотъемлемая часть.
Биографические сведения об Эсхиле не очень обширны. Он родился в 525 г. до н.э. в Элевсине и происходил из древнего аристократического рода. Он принимал участие во всех главнейших сражениях греко-персидских войн (Марафон – 490 г. до н.э., Саламин – 480 г. до н.э., Платеи – 479 г. до н.э.), и свои заслуги как гражданина и воина ставил выше побед в драматических состязаниях, хотя об его участии в государственной или политической жизни ничего не известно. В 470 – 60-е гг. до н.э. он был самым популярным в Афинах поэтом. Около 472 г. до н.э. Эсхил был вынужден уехать в Сицилию, где он жил при дворе тирана Гиерона. Там при дворе в Сиракузах была поставлена его трагедия "Персы". В качестве причины этого изгнания источники выставляют либо его неудачу в поэтическом состязании с молодым Софоклом, либо разглашение тайн Элевсинских мистерий. Умер Эсхил после своего вторичного приезда в Сицилию, в Геле в 495 г. до н.э.
Эсхил написал 70 трагедий и 20 сатировских драм, но до нас дошло только 7 трагедий, написанных в последние два десятилетия его жизни: "Просительницы" ("Умоляющие"), "Персы", "Семеро против Фив", "Прикованный Прометей" и трилогия "Орестея", состоящая из трагедий "Агамемнон", "Хоэфоры" и "Эвмениды" (сатирическая драма "Протей" до нашего времени не дошла) и более 400 фрагментов. Первое выступление Эсхила как драматурга относится к 500 г. до н.э. В 484 г. до н.э. он добился первой победы. Трагедии этого раннего периода не сохранились. После этого Эсхил, по одним сведениям, 13 раз побеждал в состязаниях, а по другим - 28. В 468 г. до н.э. его победил Софокл, но под конец жизни в 458 г. Эсхил с тетралогией "Орестея" занял 1-е место. Трагедии Эхила возобновляли и после его смерти.
Аристотель сообщает о том, что Эсхил ввёл на сцену второго актёра. Ему также приписывается введение роскошных костюмов, масок и котурнов. Эсхил писал связные трилогии, посвящённые либо одному сюжету, либо разным, но так или иначе между собой связанным сюжетам. Завершалась каждая такая трилогия сатировской драмой, т.е. драмой с участием сатиров, трактовавшей какой-нибудь миф в очень весёлой форме.
С 484 г. до н.э. по 470 г. до н.э. считается вторым периодом творчества Эсхила. Из него до нас дошли две трагедии: "Умоляющие" ("Просительницы") и "Персы". В основе трагедии "Просительницы" (середина 490 – 460 гг. до н.э.) лежит старинный миф о 50 дочерях Даная, которые спасаются бегством от преследования 50 своих двоюродных братьев, сыновей Египта (брата Даная). Этот миф служит Эсхилу для утверждения варварской гуманности в противоположность варварскому деспотизму. Трагедия "Персы" (472 г. до н.э.) входила в тетралогию, которая до нас не дошла и была посвящена реальному событию: поражению персидского флота при Саламине. Этот период творчества Эсхила завершает второе путешествие в Сицилию.
Заключительный период творчества Эсхила начинается с 468 г. до н. э., когда он выступил на афинской сцене в состязании против своего ученика Софокла, который был на 30 лет моложе своего учителя и соперника. Софокл ставил трагедию "Триптолем", Эсхил - неизвестную нам трилогию. Трагедия Софокла привела зрителей в восторг; все же судьи долго не решались подать свой голос против всеэллинской славы Эсхила. Архонт, руководивший представлением, предложил славному в те времена полководцу Кимону и его товарищам решить спор, и тогда они присудили победу Софоклу.
В 467 г. до н.э. Эсхил поставил свою фиванскую трилогию ("Лай", "Эдип", "Семеро против Фив" и сатировская драма "Сфинкс"), из которой сохранилась только последняя трагедия, "Семеро против Фив", в которой Эсхил, вслед за Софоклом, вводит третьего актёра. В основе тетралогии лежал сюжет мифа об Эдипе. Центральное место в дошедшей до нас трагедии занимает сцена, состоящая из семи пар диалогов между Лазутчиком и Этеоклом. Лазутчик сообщает, что семь полководцев подходят к семи воротам города Фив. Каждому полководцу Этеокл назначает достойного противника.
Наиболее знаменитым произведением Эсхила является "Прикованный Прометей". О времени ее написания и постановки ничего не известно. Возможно, что трагедия тоже входила в трилогию вместе с трагедиями "Освобожденный Прометей", "Прометей-Огненосец" и ещё какой-то неизвестной нам сатировской драмой. Среди ученых есть мнение, что первое место в тетралогии занимала трагедия "Прометей-Огненосец". Мнение это основывается на предположении, согласно которому содержанием трагедии было принесение огня людям. Однако название "Огненосец" скорее имеет культовое значение, следовательно, относится к установлению культа Прометея в Аттике и составляет заключительную часть. Данная тетралогия, по-видимому, была поставлена около 469 г. до н.э., так как отклики на нее мы находим в сохранившихся отрывках трагедии Софокла "Триптолем", относящейся к 468 г. до н.э. Сюжет "Прометея" взят из древнего мифа, в котором, как видно из культа Прометея в Аттике, он представлялся богом огня. Первое упоминание мифа о нем содержится в поэмах Гесиода. В них он изображается просто как хитрец, который обманул Зевса при устройстве первого жертвоприношения и похитил с неба огонь, за что и несет наказание. Позднейшая версия приписывает ему создание людей из глиняных фигур, в которых он вдохнул жизнь. Основным содержанием этой трагедии является столкновение власти тирана, носителем которой представлен сам Зевс, с борцом и страдальцем за спасение и благо человечества – Прометеем.
Трилогия «Орестея» (458 г. до н.э.) – самое зрелое из произведений Эсхила. Она состоит из трех частей: "Агамемнон", "Хоэфоры" и "Эвмениды"; за ними следовала не дошедшая до нас сатировская драма «Протей». Главной идеей этого произведения выступает момент личной решимости, собственной ответственности человека за своё поведение. Сюжет этих произведений взят из поэм троянского цикла, именно – сказание о смерти царя Агамемнона. В основе первой трагедии лежит миф о возвращение Агамемнона из-под Трои и его гибели.
Вторая трагедия этой трилогии носит название "Хоэфоры", что значит, «женщины, несущие надгробные возлияния». Этим женщинам Клитемнестра поручила совершить надгробный обряд на могиле Агамемнона. Действие происходит лет через десять после действия предыдущей трагедии. В ней Орест, мстя за гибель отца, убивает свою мать Клитемнестру и ее любовника Эгисфа. Продолжением этой трагедии являются "Эвмениды". Орест, гонимый Эриниями, прибегает в Дельфы в храм Аполлона. Следом за ним туда являются и Эринии, составляющие в этой трагедии хор. Аполлон велит Оресту идти в Афины и там добиться оправдания перед богиней Афиной. Действие переносится в Афины, на Акрополь. Афина устраивает для суда над Орестом специальное судилище – Ареопаг и открывает судебное разбирательство. Она сама подает голос за его оправдание и Ореста оправдывают.
Легенда гласит, что Эсхил погиб, когда орёл сбросил ему на голову не то черепаху, приняв лысину Эсхила за камень, не то камень, приняв его лысину за яйцо.
Библиография
Трагедии
Умоляющие (Просительницы) (середина 490 – 460 гг. до н.э.)
Персы (472 г. до н.э.)
Семеро против Фив (467 г. до н.э.)
Экранизации произведений, театральные постановки
Прикованный Прометей (Греция, 1929) р. Д. Газиадис
Персы (Les Perses; The Persians; Франция, 1961) р. Жан Пра
Агамемнон (Agamemnon; Бельгия, 1973) р. Лоде Хендрикс
Эсхил (Aischylos) (около 525, Элевсин, — 456 до н., Сицилия) - древнегреческий драматург, первый из трех великих афинских трагиков 5 в. до н.
Эсхил происходил из старинного аристократического рода. Участвовал в греко-персидских войнах. В 484 одержал первую победу в драматических состязаниях; впоследствии еще 12 раз был победителем в состязаниях драматургов.
В античности было известно около 80 драматических произведений Эсхила, сохранилось только 7: "Персы" (472), "Семеро против Фив" (467), трилогия "Орестея" (458; "Агамемнон", "Хоэфоры", "Эвмениды"); о времени создания трагедий "Просительницы, или Молящие" и "Прикованный Прометей" единого мнения нет. Из остальных трагедий Эсхил дошли отрывки, редко превышающие 5—10 стихов; относительно крупные фрагменты из сатировских драм "Тянущие невод" и "Послы, или Истмийцы" опубликованы в изданиях египетских папирусов в 1933 и 1941.
Творчество Эсхила относится к периоду окончательного утверждения афинской демократии (1-я половина 5 в. до н.) и отражает переоценку мировоззренческих принципов родового строя. Героем его трагедий является самостоятельный в своем поведении и ответственный за свои поступки человек. Сущность трагического у Эсхила раскрывается с наибольшей отчетливостью в "Орестее": тяготеющее над домом Агамемнона проклятие Атридов осуществляется только потому, что члены этого дома (Агамемнон, Клитемнестра) сами виновны в совершении тягчайших преступлений против божественных и человеческих законов. Кровавая вереница отмщений-преступлений прекращается благодаря вмешательству суда афинского ареопага, чье решение освящается богиней Афиной и символизирует победу демократической государственности над архаическим законом родовой мести.
Торжество принципов патриотизма и гражданского равноправия над "варварским" деспотизмом составляет основное содержание "Персов" и находит также отражение в "Семерых против Фив" и "Просительницах". Гуманистическое содержание творчества Эсхил с исключит. яркостью раскрывается в трагедии о Прометее — "самом благородном святом и мученике в философском календаре".
"Отец трагедии", Эсхил был крупнейшим новатором в области художественной формы. Хоровые и лирические партии с участием актеров играют в его трагедиях важнейшую драматическую роль, нагнетая атмосферу волнения и тревоги и подводя действие к кульминации. Введением второго актера Эсхил значительно повысил роль индивидуальных персонажей, среди которых выделяются такие титанические образы, как Этеокл, Прометей, Клитемнестра. Трагедии Эсхил были хорошо известны в Древнем Риме; некоторые из них послужили прототипом для произведений Энния, Акция, Сенеки. В литературе и искусстве нового времени широкое отражение нашел образ Прометея.
Произведения
Эсхил объединял свои трагедии в трилогии, посвященные общей теме, например судьбе рода Лайя. Неизвестно, был ли он первым, кто начал создавать подобные единые трилогии, однако использование именно такой формы открывало широкий простор для мысли поэта и стало одним из факторов, позволивших ему достичь совершенства. Считается, что Эсхил был автором девяноста драм, названия 79 нам известны; из них 13 - сатировские драмы, которые обычно ставились как дополнение к трилогии. Хотя до нас дошло только 7 трагедий, их состав определился в результате тщательного отбора, произведенного в последние века античности, и поэтому их можно считать лучшими или наиболее типичными плодами поэтического дара Эсхила. Каждую из этих трагедий следует упомянуть особо. Персы, единственная дошедшая до нас историческая драма во всей греческой литературе, описывает поражение персов при Саламине в 480 до н.Эсхил Трагедия была написана через восемь лет после этих событий, т.е. в 472 до н.Эсхил Относительно времени постановки трагедии Прометей прикованный данных не имеется.
Одни ученые считают ее относящейся к раннему периоду творчества, другие, напротив, к позднему. Вероятно, это была часть трилогии, посвященной Прометею. Миф, на котором основана данная трагедия, - наказание Прометея за похищение огня и пренебрежение волей Зевса, - получил развитие в знаменитой поэме Шелли Освобожденный Прометей и во множестве других произведений. Трагедия Семеро против Фив, поставленная в 467 до н.Эсхил, является изложением истории сыновей Эдипа, Этеокла и Полиника. Это завершающая часть трилогии, первые две трагедии были посвящены Лайю и его сыну Эдипу. Трагедия Просительницы излагает историю пятидесяти дочерей Даная, которые предпочли бежать из Египта, чтобы не выходить замуж за своих двоюродных братьев, сыновей Египта, и нашли убежище в Аргосе. Из-за обилия архаизмов эта трагедия долгое время считалась самым ранним из сохранившихся произведений Эсхила, однако папирусный фрагмент, опубликованный в 1952, позволяет датировать ее предположительно 463 до н.Эсхил Трилогия "Орестея" была написана в 458 до н.Эсхил и состоит из Агамемнона, Хоэфор и Эвменид.
Техника драматургии
Когда Эсхил начинал писать, трагедия представляла собой преимущественно лирическое хоровое произведение и, по всей вероятности, состояла из хоровых партий, изредка прерывавшихся репликами, которыми обменивались предводитель хора (корифей) и единственный актер (впрочем, по ходу драмы он мог исполнять несколько ролей). Осуществленное Эсхилом введение второго актера оказало огромное влияние на сущность драмы, поскольку впервые дало возможность использовать диалог и передавать драматический конфликт без участия хора.
В Просительницах и в Персах хор играет основную роль. Просительницы содержат лишь один короткий эпизод, в котором на сцене беседуют два персонажа, вообще же на всем протяжении пьесы актеры общаются только с хором (поэтому эту пьесу и принято было считать самой ранней трагедией Эсхила). Однако к концу жизни Эсхил научился с легкостью управлять двумя или даже тремя персонажами одновременно, и хотя в "Орестее" по-прежнему отмечаются длинные партии хора, основное действие и развитие сюжета происходят именно посредством диалогов.
Строение сюжета у Эсхила остается сравнительно простым. Главный герой оказывается в критическом положении, определенном волей божеств, и положение это, как правило, не меняется вплоть до развязки. Остановившись однажды на определенном образе действий, герой продолжает шествовать по избранному пути, не зная сомнений. Внутренний конфликт, которому отводит столь важное место Еврипид, у Эсхила почти незаметен, так что даже Орест, собираясь убить свою мать по велению Аполлона, проявляет лишь минутное колебание. Несколько незамысловатых эпизодов создают напряжение и вводят в действие детали, приводящие к самой катастрофе. Песни хора, переплетающиеся с эпизодами, образуют величественный фон, они передают непосредственное ощущение трагической ситуации, создают настроение тревоги и ужаса и подчас содержат указание на нравственный закон, являющийся скрытой пружиной действия. Судьба хора всегда вовлечена в трагедию, исход драмы в определенной мере затрагивает и его участников. Таким образом, Эсхил использует хор в качестве дополнительного актера, а не просто как комментатора событий.
Персонажи Эсхила обрисованы несколькими мощными штрихами. Здесь следует особо выделить Этеокла в "Семеро против Фив" и Клитемнестру в "Агамемноне". Этеокл, благородный и верный своему долгу царь, навлекший гибель на себя и на свой род отчасти именно из-за преданности отчизне, был назван первым трагическим героем европейской драмы. Клитемнестру часто сравнивали с леди Макбет. Эта женщина, обладающая железной волей и непреклонной решимостью, одержимая слепой яростью, побуждающей ее убить мужа, безраздельно господствует во всех сценах Агамемнона, в которых она принимает участие.
Мировоззрение
Величайшим достижением Эсхила было создание глубоко продуманной теологии. Отталкиваясь от греческого антропоморфного политеизма, он пришел к идее единого высшего божества ("Зевс, кем бы он ни был, если ему так называться благоугодно"), почти полностью лишенного антропоморфных черт. В Просительницах Эсхил обращается к Зевсу как к "Царю царей, самой благой и совершенной из божественных сил", а в последней своей трагедии, Эвменидах, изображает Зевса как всеведущее и всемогущее божество, объединившее в себе справедливость и мировое равновесие, т.е. функции личного божества и неотвратимое свершение безличной судьбы. Может показаться, что Прометей прикованный резко контрастирует с таким представлением о Зевсе, поскольку здесь Зевс воспринимается Прометеем, Ио и хором как злобный тиран, могучий, но отнюдь не всеведущий, и притом скованный железными законами Необходимости. Однако следует помнить, что Прометей прикованный - лишь первая из трех трагедий на этот сюжет, несомненно, в двух последующих частях Эсхил нашел какое-то решение затронутой им теологической проблемы.
В теологии Эсхила божественное управление мирозданием распространяется также и на царство человеческой морали, т.е., если пользоваться языком мифа, Справедливость - дочь Зевса. Поэтому божественные силы неизменно наказывают грехи и преступления людей. Действие этой силы не сводится к воздаянию за излишнее благополучие, как полагали некоторые современники Эсхила: надлежащим образом использованное богатство отнюдь не влечет за собой гибели. Однако слишком благополучные смертные обнаруживают склонность к слепому заблуждению, безумию, которое, в свою очередь, порождает грех или самонадеянность и в итоге приводит к божественному наказанию и гибели. Последствия такого греха часто воспринимаются как наследственные, передающиеся внутри семьи в виде родового проклятия, однако Эсхил дает понять, что каждое поколение совершает свой собственный грех, тем самым вызывая к жизни родовое проклятие. В то же время наказание, ниспосылаемое Зевсом, отнюдь не является слепым и кровожадным воздаянием за прегрешение: человек учится через страдание, так что страдание служит позитивной нравственной задаче.
"Орестея", трилогия, поставленная в 458 до н.Эсхил, состоит из трех трагедий - Агамемнон, Хоэфоры, Эвмениды. В этой трилогии прослеживается действие проклятия, постигшего род Атрея, когда сын Пелопа Атрей, поссорившись со своим братом Фиестом, убил детей Фиеста и угостил их отца страшным яством, приготовленным из детей. Проклятие, насланное Фиестом на Атрея, перешло на сына Атрея - Агамемнона. Поэтому, когда Агамемнон во главе греческого войска отправлялся под Трою, он решил принести в жертву собственную дочь, Ифигению, чтобы умилостивить Артемиду. Его жена Клитемнестра так никогда и не простила ему это злодеяние. В его отсутствие она обзавелась любовником Эгисфом, сыном Фиеста, вместе с которым замыслила план отмщения. Через десять лет Троя пала, и греки вернулись домой.
В трагедии Агамемнон действие начинается как раз с этого момента, а разворачивается оно вокруг умерщвления предводителя греческого войска собственной женой. Когда Агамемнон возвращается домой в сопровождении троянской пророчицы Кассандры, ставшей его пленницей и наложницей, Клитемнестра приглашает его войти во дворец и убивает его; участь Агамеменона разделяет и Кассандра. После убийств на сцене появляется Эгисф и заявляет, что отныне царская власть принадлежит ему и Клитемнестре. Хор аргосских старцев, сохранивших верность Агамемнону, тщетно протестует и намекает на грядущее возмездие, когда подрастет сын Агамемнона, Орест.
Трагедия Хоэфоры (или Жертва у гроба) повествует о возвращении Ореста, который после убийства отца был отправлен за пределы Аргоса. Повинуясь оракулу Аполлона, Орест тайно возвращается, чтобы отомстить за отца. С помощью своей сестры, Электры, он проникает во дворец, убивает Эгисфа и собственную мать. После этого деяния Орест становится жертвой Эриний, грозных духов, мстящих за убийство родича, и в безумии покидает сцену, чтобы вновь искать защиту у Аполлона.
Трагедия Эвмениды посвящена страданиям Ореста, завершившимся в конце концов его оправданием. Преследуемый Эриниями юноша приходит в Афины и предстает здесь перед специально назначенным судом (ареопагом) во главе с богиней Афиной. Аполлон выступает в качестве защитника, а голос, поданный Афиной, решает дело в пользу Ореста, поскольку люди не смогли придти к окончательному решению. Так прекращается действие родового проклятия Атрея. Эринии вне себя от гнева в связи с таким решением ареопага, однако Афине удается их смягчить, уговорив их передать свои функции хранительниц справедливости Зевсу, а самим поселиться в Аттике в качестве благодетельных духов земли.
Эсхи́л (др.-греч. Αἰσχύλος, 525 до н. э. - 456 до н. э.) - древнегреческий драматург, отец европейской трагедии.
Эсхил – выдающийся древнегреческий драматург-трагик, автор, которого называют отцом греческой и, соответственно, европейской трагедии. Основным источником его биографии является рукопись XI в., в которой непосредственно сочинения предваряются жизнеописанием.
Родился Эсхил неподалеку от Афин, в г. Элевсин. В этом аттическом городе был очень развит культ Деметры, что сыграло немаловажную роль в определении направления творческой деятельности. Будучи свидетелем многочисленных таинств, юный Эсхил стал рано задумываться о смысле жизни, о соотношении рока и воли, о вознаграждении добра и наказании за зло. Эсхил был продолжателем старинного афинского аристократического рода. Известен и такой факт из его жизни (сам Эсхил считал его очень значимым и очень им гордился), как участие в греко-персидских войнах. Он участвовал в битве у Марафона и, скорее всего, при Саламине. Эсхилу довелось стать очевидцем еще одного важного исторического процесса – выдвижения Афин на самые значимые позиции в Греции.
Первое выступление Эсхила на соревнованиях драматургов относится примерно к 500 г. до н. э., но лишь в 484 г. до н. э. ему досталась победа, которую он одержит впоследствии не менее 13 раз. С 1484 г. до н. э. началось восхождение Эсхила к вершине славы. Примерно до 470 г. до н. э. ему никто не мог составить конкуренции.
Известно, что несколько раз за жизнь Эсхил предпринимал поездки на Сицилию, где показывал представления по своим трагедиям. Существует легенда о том, что в 486 г. до н. э. Эсхил уехал из Афин, не будучи в силах вынести блестящие успехи набирающего силы Софокла, однако, вероятнее всего, она не соответствует действительности. В 467 г. до н. э. Эсхил присутствовал на постановке «Семеро против Фив» в Афинах.
Его трилогия «Орестея» в 458 г. до н. э. получила первую премию. Вскоре после этого события Эсхил снова уехал из Афин. Возможно, это связано с тем, что последний период жизни трагика был несколько омрачен не очень хорошими отношениями с согражданами. Сохранились свидетельства об обвинении драматурга в том, что таинства в честь Деметры он в одном из произведений сделал достоянием общественности. В 456 г. до н. э. Эсхил отбыл на Сицилию и там, в г. Геле, погиб. Причиной смерти, по преданию, стал сброшенные ему на голову орлом камень или черепаха.
Эсхил известен как автор порядка 80 сочинений, из которых до наших дней целиком сохранилось только 7; дошли и фрагменты разной длины из других произведений. За Эсхилом закрепилась репутация выдающегося новатора театра. В частности, одним из важнейшим сделанных им шагов стало введение второго актера. Посмертная слава Эсхила не гасла еще и потому, что специальным постановлением его пьесы продолжали участвовать в соревнованиях драматургов. Это же обстоятельство посодействовало лучшей сохранности трагедий.
Глава I
Эсхил
(ок. 525–456 г. до н. э.) (Капитолийский музей, Рим)
1. Биография
По причинам, которые были изложены выше, об Эсхиле, как и о многих других персонажах классической древности, мы знаем очень мало. И еще меньше знаем наверняка.
Эсхил, сын Эвфориона, принадлежал к классу деревенской аристократии – евпатридам*. Значение его имени, возможно, связано со стрижкой овечьей шерсти или обработкой щетины и шерсти других животных.
В те времена имен и фамилий в нашем понимании не существовало. Имя или прозвище указывало на определенную характеристику своего хозяина. А для того, чтобы отличить человека от его тезки, поясняли, что он сын такого-то.
Семья Эсхила была сильно увлечена театром, ведь драматургами стали и его сын, и правнук, и два праправнука его сестры.
Эсхил родился в Аттике, в городе Элевсине. В те времена он находился недалеко от Афин, а сегодня элевсинские руины оказались в пригороде столицы. Поселение это с давних времен было известно тем, что там существовал древнейший центр Мистерий; он образовался вокруг расселины, достигавшей, по слухам, ада, куда волей Аида была помещена Персефона на горе ее матери Деметре. Неподалеку от Элевсина было море – таинственное море с низкими обрывистыми берегами и священным побережьем. Во многих трудах он упоминается как «город двух богинь».
Два брата Эсхила, Кинагир и Аминий, отличились в греко-персидских войнах* и даже были официально объявлены героями. Сам Эсхил отважно сражался при Марафоне, Саламине и Платеях. В битве при Марафоне он был ранен. Эсхил никогда не забывал о своем участии в войне: и сегодня поражает, что отец трагедии – одной из величайших духовных и культурных вершин человечества – считал большей честью быть воином, чем мирным человеком. Одного этого примера достаточно, чтобы увидеть, как с течением веков у людей меняется система ценностей. Еще четыреста лет назад испанец Сервантес, создатель всемирно известных персонажей Дон Кихота и Санчо Пансы, говорил, что больше ценит свою левую руку, потерянную в битве при Лепанто*, чем правую, которой пишет.
Надгробие Эсхила
(из книги: Histoire universelle des theatres, vol. 1, 1779)
То, какое значение Эсхил придавал своим боевым заслугам, мы можем понять, читая составленную им самим эпитафию; она гласит:
Эвфорионова сына, Эсхила Афинского кости
Кроет собою земля Гелы, богатой зерном;
Мужество помнят его Марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.(Пер. Л. Блуменау)
Говорят, что даже спустя века художники и поэты совершали паломничество на Сицилию к этому надгробию. В эллинистическую эпоху не было человека, который не сравнил бы Эсхила с Гомером и не посвятил бы ему своих стихов, держа в руке зеленую ветвь*, как делали те, кто участвовал в священном паломничестве и воспевал богов.
Смерть Эсхила
(из книги: E. Q. Visconti, Iconographie grecque, 1814)
Одна древняя легенда позволяет нам соотнести время жизни трех великих авторов трагедий. Говорят, что, когда Эсхил участвовал в битве при Саламине, ему было 45 лет; Еврипид родился в день битвы, а Софокл руководил хором эфебов*, которые прославляли победу в ней.
Бо́льшую часть своей жизни Эсхил провел в Афинах, но однажды по причинам, которые нам не известны, покинул их навсегда. Версий есть множество, и мы склоняемся к той, согласно которой, Эсхил, будучи посвященным в Элевсине и дав обет молчания о его таинствах, нарушил его в трагедии «Прометей прикованный», в некоторых стихах, о которых благоразумнее будет умолчать. Кое-кто даже утверждает, что его могли побить камнями. Более вероятно, что он нашел прибежище у тирана (греческий эквивалент фактического правителя) Гиерона Сиракузского. Однако из-за недостатка сведений вся эта история остается неясной, к тому же произведения Эсхила продолжали одерживать победы в проводившихся в Афинах состязаниях – например, «Семеро против Фив», датированные 467 годом до н. э., – а этого не могло произойти, если он действительно был приговорен к изгнанию за святотатство.
Аристофан
(ок. 445 – ок. 385 г. до н. э.)
По данным большинства его биографов, Эсхил умер в возрасте 69 или 70 лет. Биографы римской эпохи считали, что его убил орел, бросив большую черепаху на лысую голову драматурга, которую принял за камень. Такая смерть кажется нам странной. Орлы действительно обычно разбивают свою добычу о камни, прежде чем поедать ее, но тот факт, что эта птица была посвящена Зевсу, а черепаха – Аполлону, очень символичен. Вероятнее всего, речь идет о легенде, возникшей вокруг возможного нарушения Эсхилом тайн Элевсинских мистерий.
Узнав о кончине драматурга, афиняне удостоили его высших почестей, а его многочисленные трагедии, победившие в стольких состязаниях, заново поставили на сцене. Эсхил появляется в «Лягушках» Аристофана как персонаж и говорит о самом себе: «Моя поэзия не умерла вместе со мной». Насколько нам известно, никакой другой автор после своей смерти не удостоился чести появиться в греческих пьесах в качестве персонажа и никому не воздавали таких многочисленных и необычайных почестей. Бронзовый бюст Эсхила даже ставили рядом с бюстом Гомера, к которому относились как к божеству.
2. Произведения Эсхила
Нам не известно, сколько произведений создал Эсхил. Предполагается, что их было не менее девяноста: 70 трагедий и 20 сатировских драм.
Если названная цифра верна, то эти произведения невозможно сгруппировать по тетралогиям, поскольку двадцати сатировским драмам должно соответствовать шестьдесят, а не семьдесят трагедий. Но возможно такое объяснение: помимо двадцати тетралогий, состоящих из трилогии (трех трагедий) и сатировской драмы, Эсхил мог написать десять самостоятельных трагедий еще до установления в Афинах правил, по которым на состязаниях каждая трилогия должна была завершаться сатировской драмой. Не для того ли, чтобы они еще больше отличались от Элевсинских таинств?
Трагедии могли быть «связанными», и тогда все три развивали общий сюжет. А могли быть «свободными»: в таком случае сюжеты всех трех трагедий были самостоятельными. «Персы» – «свободная» трагедия – единственное исключение среди всех остальных «связанных» трагедий Эсхила.
Круазе* считает, что Эсхил писал «связанные» трилогии в силу своих религиозных (иными словами – мистериальных) убеждений и чтобы лучше выразить некоторые традиционные представления об отношениях между людьми и Судьбой.
По упомянутым выше причинам до нас дошло лишь семь трагедий Эсхила. Как почти все произведения классической Греции, эти немногие сохранились в архивах Александрии. Это были копии с официальных оригиналов, хранившихся в Афинах. Из Александрии весьма качественные копии попали в Константинополь, а оттуда, уже в эпоху Возрождения, – в Европу.
Даже в самой глубокой древности все библиотеки, как доказали находки в Ниневии*, имели каталоги хранившихся в них книг. Благодаря отдельным частям греческих каталогов удалось узнать названия 79 творений Эсхила. Одиннадцать трагедий были непосредственно связаны с Дионисийскими мистериями, как, например, «Семела» и «Кормилицы Диониса». Они рассказывали о детстве этого бога в соответствии с универсальным мифом о «Божественном младенце», который мы встречаем и в истории Агни в Ведах, и в библейском описании детства Иисуса. Эсхил создавал также трагедии и на героические сюжеты. К истории о Филоктете* обращался позже и Софокл, к сюжету об Ифигении – Еврипид. Кроме того, у Эсхила было еще две трилогии: одна об Ахилле, другая об Аяксе.
Согласно лексикону Суды*, Эсхил также считался лучшим автором сатировских драм, которых он создал, по меньшей мере, пятнадцать. Однако из всех произведений этого жанра, написанных греческими авторами, целиком сохранилось лишь одно – «Циклоп» Еврипида, – а драмы Эсхила были утеряны полностью.
Из огромного количества созданных им произведений только семь пережили крушение классической греческой цивилизации, и даже они, возможно, были отчасти изменены или переделаны. Поэтому мы не можем в полной мере представить и по достоинству оценить подлинное наследие этого гения трагедии, гиганта духа – Эсхила.
Перечислим его трагедии, известные нам, в общепринятом хронологическом порядке:
Просительницы (приблизительно 490 г. до н. э.)
Прометей прикованный (приблизительно 476–466 г. до н. э.)
Персы (приблизительно 472 г. до н. э.)
Семеро против Фив (приблизительно 467 г. до н. э.)
Агамемнон
Хоэфоры
Эвмениды
Последние три трагедии составляли трилогию «Орестея», созданную около 458 года до н. э.
3. Эсхил – создатель трагедии?
Когда мы говорим, что Колумб «открыл Америку», мы вовсе не утверждаем, на основании известных нам фактов, что он был первым европейцем, который достиг берегов нового континента. И точно так же, называя Эсхила «отцом трагедии», мы вовсе не хотим сказать, что никто до него трагедий не писал. Это означает лишь, что он смог возвысить трагедию до явления всемирного масштаба и превратить ее в общепризнанный театральный жанр, который способен развиваться, наполняясь событиями прошлого и настоящего, реальными или вымышленными.
Мы уже упомянули некоторых предшественников Эсхила, начиная с Феспида*. Однако именно Эсхил, по словам Мюррея*, ввел трагедию «в сферу творческого вымысла, рассказывающего о скоропостижных смертях и темных страданиях и раскрывающего для нас существование иных ценностей, доступных человеку и отличных от очевидных ценностей физической жизни или смерти, от счастья или страдания. При соприкосновении с этими иными ценностями дух человека может победить и побеждает смерть».
Действительно, повседневные столкновения со смертью и победы над ней, которые мы не осознаем, в трагедии возвеличиваются. Смерть оказывается не просто прекращением жизни, но жертвой (sacrificio ), то есть священным делом (лат. sacer officio ). Это ключ, открывающий одну из дверей Мистерий. Трагическая смерть – благородная, исполненная магии, творящая. Она полна художественного смысла, а ее красота и героизм пробуждают скрытые способности человеческой души, открывая ее для мистического опыта.
В противном случае, считал Аристотель, любой несчастливый конец был бы отвратительным, пугающим и бесполезным. Эсхил подводит нас к тому, что можно назвать «сутью трагического», и мы должны помнить, что победа над смертью, которая начинается с подъема духа, не дающего страху завладеть умирающим, была частью Мистерий Диониса.
Аристотель указывает также, что Эсхил создал форму трагедии: «Что касается числа актеров, то Эсхил первый ввел двух вместо одного, он же уменьшил партии хора и на первое место поставил диалог, а Софокл ввел трех актеров и декорации» (Аристотель «Поэтика», пер. В. Аппельрота).
Феспид использовал лишь одного актера, или протагониста*. Эсхилу мы обязаны появлением второго – девтерагониста, что позволяло с помощью диалога разбираться в характере персонажей и понимать их. Софокл ввел третьего актера, или тритагониста; его использовал и Эсхил в некоторых своих трагедиях. Кроме того, у Эсхила хор уменьшился с пятидесяти до двенадцати человек и постепенно стал терять свое первоначальное значение. Эсхил был одновременно представителем доклассической эпохи и создателем классической трагедии. Он поистине стал связующим звеном между древними тайными действами в Мистериях и теми представлениями, которые родились из них и превратились в театральные постановки, доступные широкой публике.
4. Сценическая техника и новые приспособления
Эсхил не только создал новый жанр трагедии, но и обогатил его сценическую постановку смелыми экспериментами, добившись выдающегося, небывалого драматического эффекта. По этому пути шли потом все греческие авторы, хотя со временем их творения становились все более непритязательными и в них чувствовалось все меньше воображения. Возможно, это было частным проявлением того, что происходило со всем греческим миром после Александра – тогда этот мир переживал свое малое Средневековье, которое не знало Возрождения вплоть до присоединения Эллады к Римской империи.
Слова Аристотеля о том, что Софокл «ввел декорации», означают, что он усовершенствовал существовавшую ранее сценографию . Впрочем, это «усовершенствование» можно воспринимать как упрощение, которое более соответствовало наступившим временам, когда все относившееся к Мистериям растворялось в новом драматическом жанре и в театре вообще. Комедиографам, которые не были посвященными в Таинства, не нравилось то, как неожиданно и даже пугающе разворачивается действие, всю глубину которого они не могли понять.
Эсхил использовал всю механику того времени и то, что мы сейчас называем спецэффектами. В одном из его утраченных произведений под названием «Психостазия» («Взвешивание душ») Эсхил показывает Зевса на небесах, который на огромных весах взвешивает судьбы Мемнона* и Ахилла, в то время как их матери Эос и Фетида «парят» в воздухе рядом с весами. После этого Эос спускается на землю и забирает тело своего сына. В этом произведении Мемнон не является ипостасью египетского Ра… но некоторое отношение к нему имеет, поскольку приходится сыном царю Египта и Авроре. Вспомним, что для мистериальной египетской религии три положения Солнца на небе представляют три мистических аспекта его власти: Мемнон на восходе, Амон в полдень и Маамон на закате. Поэтическая греческая версия рассказывает, что с тех пор заря – Аврора, или Эос, – оплакивает смерть своего сына росой на рассвете.
Как же удавалось достигать таких эффектов: поднимать в воздух огромные тяжести и низвергать их, изображать вызывающие дрожь обвалы, как в «Прометее прикованном», молнии и искусственные наводнения?
Театр Диониса в Афинах
На этот вопрос невозможно дать исчерпывающий ответ, поскольку древние, в силу специфики своей психологии, не оставили нам подробных описаний этих технических приспособлений и не дали понять, использовали ли они силу людей, животных, гидравлики или какую-то другую. Кроме того, книги, которые рассказывали о «науке и технике», методично уничтожались из-за антинаучного религиозного фанатизма, который после падения классического мира объявил познание дьявольским искусством. Кроме трактата Витрувия*, да и то дошедшего до нас с большими искажениями, немногие произведения преодолели эту сумеречную зону, по крайней мере, открыто, поскольку мы подозреваем, что многие изобретения Раннего Средневековья, Возрождения и даже Нового времени были не более чем отражением того, что содержалось в древних трактатах по науке и технике, географии и мореплаванию, медицине, астрономии и оптике. И, возможно, трактаты эти были спрятаны для того, чтобы спасти их от костра. Фрагменты из трудов Цельса*, Птолемея* и таких работ по земледелию, как «Агрикультура Набатеи*», подверглись многочисленным исправлениям, и их практическое использование оказалось весьма ограничено.
Логично предположить, что в греческом мире использовались большие подъемные краны и другие подъемные устройства, люки, системы отвода воды и пара, а также определенные химические соединения, чтобы в нужный момент появлялись огонь и облака. Но не сохранилось ничего, что могло бы подтвердить нашу гипотезу, за исключением соображения, что, если древние добивались таких эффектов, значит, у них были для этого специальные средства и приспособления.
Эсхилу приписывают и другие, гораздо более простые приемы: котурны* или просто обувь на толстой деревянной подошве, роскошные наряды, в которых камни, стекло и металлы оттеняли великолепие ткани, а также усовершенствование трагической маски специальным рупором, усиливающим голос. Его уже использовали в Мистериях, а благодаря Феспиду он стал применяться и в театре. Психологически все эти ухищрения, в том числе увеличение роста и усиление голоса, помогали создать в произведениях Эсхила обстановку, приличествовавшую явлению богов и героев.
Глава II
Драматическая концепция
(Национальный археологический музей, Афины)
5. Грандиозность и величие
Аристофан в комедии «Лягушки» говорил об Эсхиле: «Ты ж, среди эллинов первый, кто важных речей взгромоздил величавые башни, Кто трагедию вырядил в блеск золотой» (пер. А. Пиотровского).
Аристотель также подчеркивал «величие», до которого смог подняться Эсхил.
Мюррей отмечал, что величественность и грандиозность – это те черты, которых трагедия до Эсхила не имела. Действительно, у Эсхила эти свойства трагедии проявляются во всем: в сюжете, в хорах, в персонажах, в религиозных концепциях, в философских и политических идеях, в патриотизме, в стиле, а также в поэтическом и сценическом воплощении.
Виктор Гюго спрашивал себя, что наиболее характерно для Эсхила. И в самой глубине сердца родился ответ: «Безграничность!» Когда же он задал тот же вопрос о персонажах, ответ оказался еще более примечательным: «Вулканы», с возможным намеком на упоминание гор в «Прометее прикованном» или в утерянной трагедии «Этна».
Виктор Гюго
Эсхил, в лучших традициях Мистерий, является пантеистом и анимистом: он полагает, что у всего в Природе есть душа, что Бог и боги, его эманации, правят всем, что силы Природы и то, что мы называем законами Природы, – это могущественные духи, которые служат Божественному и неумолимой Судьбе, ведущим нас всех к конечному благу.
Благодаря котурнам актеры становились намного выше обычного человека, а мистериальные маски, использовавшиеся в амфитеатре, который и сам по себе имел хорошую акустику, еще больше усиливали голоса и делали их гораздо звучнее уровня, привычного слушателям.
Виктор Гюго настаивал: «Его метафоры грандиозны. Его во всем преувеличенные фигуры, которые можно встретить у лучших поэтов – и только у них, – реальны по своей сути и исполнены истинных мечтаний. Эсхил пугает. Никто не может приблизиться к нему без трепета. Перед ним находишься в присутствии чего-то грандиозного и таинственного. Эсхил превосходит все известные нам размеры и величины. Эсхил суров, резок, не склонен к умеренности и сдержанности, почти жесток и вместе с тем исполнен особой прелести, как цветы далеких недосягаемых земель. Эсхил – это древняя тайна, принявшая человеческое обличье, это подобие языческого пророка. Его произведения, дойди они до нас в целости, были бы чем-то вроде греческой Библии».
6. Тема
По Эсхилу, темой, или материей, что служит основой развития трагедии, являются божественные, сверхчеловеческие сюжеты, которые лишь отражаются в земном.
Согласно Афинею*, Эсхил утверждал, что его труды были «крошками с пиршества Гомера».
Постоянные, а порой нарочито частые отсылки к Гомеру, которые мы встречаем у авторов V и IV веков до нашей эры, были, возможно, проявлением уважения не только к предполагаемому создателю «Илиады» и «Одиссеи», но и ко многим считавшимся уже тогда «классиками» авторам, чьи произведения составили весь эпический цикл, что сложился в восточном Средиземноморье после падения великих протоисторических цивилизаций, таких как троянская и критская. Во времена этого малого средневековья многие музыканты и поэты воскрешали в памяти другие, более блестящие времена, которые, в свете своей мистериальной концепции мира, они ошибочно считали Золотым веком – эпохой, когда людьми правили полубоги.
Миграции с востока принесли новую жизнь на сцену греческой истории, и там возникло неповторимое чудо – золотой век Перикла. Творческая сила этой эпохи в духовном и культурном смысле оказалась настолько велика, что некоторые эзотерические традиции утверждают, что это был самый первый росток будущего человечества (согласно Е. П. Блаватской*, шестой подрасы пятой расы*). К его дверям мы подойдем, когда перешагнем темный порог ближайших времен, которые можно охарактеризовать как новое средневековье.
Трагедии Эсхила, за исключением «Персов», темой которых стали современные автору события, всегда опираются на эпос. Мы можем оценить, какую важность он придавал Троянской и Фиванской войнам, а также – почему бы и нет? – тому, о чем говорит в своей собственной эпитафии. И хотя в ней идет речь о событиях, в которых Эсхил сам был действующим лицом, мы слышим нотки ностальгии по давно минувшим временам героев-воинов.
Герои «Илиады» Гомера: Менелай, Парис, Диомед, Одиссей, Нестор, Ахилл, Агамемнон (из книги: Heinrich Wilhelm Tischbein, Homer nach Antiken Gezeichnet, 1801)
Действительно, темы для своих трагедий Эсхил брал из героической эпохи. Но он умел эти темы наложить на мистериальные знания и приспособить к своей собственной концепции трагедии так, чтобы его современники могли их понять, хотя бы частично, – это было одно из многочисленных проявлений его таланта. Темы, к которым он обращался, не всегда были масштабными и величественными. Иногда это был не очень известный и весьма незначительный миф, но благодаря своему искусству Эсхил возвращал ему былое величие или привносил его. Кроме того, он умел заострять внимание на теме, являвшейся частью другой, гораздо более значимой темы, которая каким-то образом соприкасалась с миром духовным, с душой, с Судьбой, правящей Вселенной и людьми. Так он создал произведения, интерес к которым не ослабевает, и достиг того, что его трагедии живут в веках. То немногое, что дошло до нас, пусть и в отрывках, вызывает живой интерес и глубоко нас затрагивает. Эсхил, друг Бессмертных, сам стал бессмертным.
Некоторые современные комментаторы Эсхила замечают, что он адаптировал темы к своему времени, и в этом, вероятно, есть большая доля истины.
Царь Пеласг в «Просительницах» так обсуждает с Советом государственные дела, как если бы он был греком пятого века до нашей эры. Противоречивый Зевс из «Прометея прикованного» временами использует выражения, достойные Писистрата*. Этеокл из трагедии «Семеро против Фив» управляет своим войском и отдает приказы так, как это делал бы стратег – современник Эсхила. А Агамемнон является для Эсхила человеком, которого мучит осознание греха, и он имеет мало общего с тем, кого нам рисует Гомер.
Процессия, связанная с Элевсинскими мистериями
(из книги: Francesco Inghirami, Pitture di vasi Etruschi, vol. I–IV, 1852)
Но эсхилова трагедия всегда возвышается над обыденностью жизни и даже привносит в нее нечто из другой, высшей Реальности (хотя эта реальность никогда не бывает полностью оторвана от жизни); это редкое искусство. В этом искусстве последователям никогда не сравниться с Эсхилом, они неизбежно будут погружаться в человеческое бытие и его невзгоды. Действие будет развиваться менее однородно и более искусственно, поскольку боги и герои станут настолько подобны человеку, что мы едва сможем узнать в них богов – таинственных обитателей Иной Реальности.
У Эсхила же всё, абсолютно всё овеяно таинственным дыханием того, что стоит над людьми.
Миф о Прометее - один из самых часто упоминаемых в литературе мифов Древней Греции.
Стоит упомянуть, что этот миф относится к самому позднему периоду мифологии Древней Греции, называемому "отрицание мифологии", а значит, сам по себе содержит сомнение в классических истинах более ранних мифов - благости мироздания, справедливости и, особенно, бессмертии богов.
Размышлять над судьбой титана начали сами мифотворцы, да как. Один из ярких примеров - трагедия Эсхила "Прикованный Прометей".
До нас дошла только средняя часть не сохранившейся трилогии Эсхила, повествующая о наказании Прометея за подаренные людям огонь и ремёсла, а затем и за отказ раскрыть тайну будущего свержения Зевса. Прометея мы оставляем свергнутым в Тартар.
Главное откровение здесь - смертность Громовержца и его неправая, тираническая жестокость, которой противостоит Прометей.
Прометей - богоборец. Обладая даром предвидения, он точно знал, что похищение огня обернётся для него бедой, но над людьми сжалился, не ожидая от них никакой защиты. Хотя освободил его как раз смертный, пусть и полубог.
Похищение огня - символ творческой борьбы человека с природой, символ цивилизации (и тут мифологическое сознание уже трещит по швам, потому что борьба с силами природы и богами в него не вписывается, ну, на то и "отрицание мифологии"). Прометея клеймят позором боги и приспешники Зевса - Сила и Власть. Гефест ему сочувствует, но приковывает к скале надёжней некуда. Океаниды над ним плачут, но и упомянуть не забывают, что на властителя замахиваться негоже. Все недоумевают, на что он помогал пылинкам-людям.
Тут Эсхил делает интересный новый для того времени ход - передаёт функции главного героя от хора к одному персонажу - Прометею. Тем самым делая невиданное дело - родовое начало тогда сильней было, нежели индивидуальное, и вот так поступить - дать герою высказываться самому и отдельно, когда на сцене нету более никого (кстати, тем и независимость подчеркнул, чтобы рассказ о похищении огня не выглядит объяснением или просьбой о жалости) - было новаторством нешуточным.
Но вернёмся к герою. Прометей уверен в своей правоте, хоть и удивлён, с какой жестокостью Зевс расправляется с ним, помогшим ему когда-то обрести трон. Он упоминает о роковом для Вседержителя судеб пророчестве, но не желает говорить, в чём оно заключается, никому, кроме Ио.
Она, как и Прометей, стала жертвой тирании Зевса, её тоже осуждают Океаниды, хоть и пассивно, упоминая, что в брак надо лишь с равными вступать. Ио Прометей рассказывает, что Зевс сам родит того, кто свергнет его, и лишь он, Прометей, знает, как этого избежать. И о будущих страданиях самой Ио говорит Прометей, и не случайно именно её потомок освободит его.
Финал трагедии заставляет меня радоваться, что заключительная часть трилогии этой была утеряна, потому что в примирение Зевса и Прометея совсем не верится.
